Сильно ли нас тут притесняют?

«Русскость» - как реакция на нацистский эксперимент в странах Прибалтики

Бывая в России, часто слышишь вежливо-сочувственный вопрос: «А что, сильно ли вас там притесняют?». Когда спрашиваешь «Кого?», то слышишь в ответ, как правило «Ну, русских…».

Ответ на этот вопрос, к сожалению, в полторы минуты не укладывается. Поэтому приходится бодро отвечать «Да, сильно». Но ответ этот верен лишь отчасти, потому как в Прибалтике сложилась особая «русскость». Если коротко, то те, кого притесняют, те и «русские» (в Литве еще «поляки», но тут вопросов меньше). Не наоборот.

Все попытки обозначить притесняемую группу населения в каждой из стран Прибалтики грешат приблизительностью подхода. Что было опробовано? «Русское население», «русскоязычное население», «российские соотечественники», «российские граждане». Между тем реальная граница, за которой начинается преследование, проходит не по национальному, языковому, гражданскому или постгражданскому ("соотечественник" – постгражданское состояние) признаку. Она, эта граница – мировоззренческая. Связанная с тем, разделяет ли «русский» бредовые теории «оккупации» и «правовой преемственности», согласно которым нынешние прибалтийские государства – это государства до 1940 года. Не правопреемницы этих государств, а те же самые государства. Принципиально новое слово в теории нацизма, как явления. Когда пародия на «право на самоопределение» была реализована не «народами, населяющими территорию», как это принято в международном праве, а «бывшими гражданами бывшего государства». И их потомками. Очень похоже на «эстонских соотечественников» в современном российском подходе.

Таким образом, в странах Прибалтики сложилась особая, реактивная «русскость» - как реакция на этот нацистский эксперимент. При этом реакция – длящаяся, так как правительства стран Прибалтики в своих экспериментах отнюдь не собираются останавливаться. Левые проекты, например, никогда в новейшей истории не были в Прибалтике под запретом (кроме гонений на коммунистов, разумеется), но с некоторых пор – стали. Так «русским» стал литовец Альгирдас Палецкис, председатель партии «Социалистический народный фронт», судимый нынче за «отрицание оккупации».

Соответственно, и гонения на «русских» связаны, прежде всего, с государственными программами изменения их мировоззрения. Задача – откровенно незаконная, так как по конституции той же Эстонии «Каждый вправе сохранять верность своим мнениям и убеждениям. Никого нельзя принуждать изменить их».

В Эстонии ранее такая программа называлась «интеграцией», теперь – «переплетением». Однако хрен редьки не слаще. Совершеннейшей нормой в эстонском медийном пространстве являются статьи на тему «Какие русские нам нужны?». Количество их таково, что я уже сбился со счета. Суммируя их содержание, можно сказать, что эстонцам нужны русские, не говорящие по-русски (говорящие по-эстонски), отключившие у себя российские телеканалы, голосующие за ультранационалистические партии и отдающие детей в эстонские школы. Впрочем, список требований на этом не исчерпывается – я привел лишь наиболее популярные.

В какой-то момент мне все это надоело, и на портале Delfi появилась моя написанная по-эстонски статья под названием «Какие эстонцы нам нужны?». Я обычно не стесняюсь в выражениях (потому что могу их подкрепить аргументами и фактами), но тут был предельно вежлив. Единственная мысль, которую я пытался донести, это мысль о том, что нам нужны эстонцы, которые не рассуждают на тему о том, какие русские им нужны. Потому что мы – не их собственность. Потому что это – неприлично. Потому что это – незаконно.

Комментарии, как и стоило ожидать, не замедлили последовать.

«Будучи в Скандинавии и вернувшись обратно, понял, почему они так хорошо живут – туда еще не добрались русские!».

«Этот народ нас слишком сильно ранил, чтобы мы их захотели слушать. Может быть, через 200 лет мы будем к ним дружелюбнее. А пока – учите эстонский или садитесь в поезд».

«Если живешь в чужом государстве и посреди чужого народа, то у тебя нет права чего-то требовать. Так как у русских отсутствуют человеческие чувства, то они никогда не поймут, что каждый народ хочет жить по-своему, а не на русский лад. Если хочешь жить, как русский, то Россия ведь не далеко».

«Целью Эстонского государства не может быть школьное образование на чужом языке, как и развитие чужой культуры».

И т.п. Я выбрал исключительно «вежливые» и «содержательные» комментарии – без «вбить ему зубы в глотку» и пр.

Зачем я привел эти перлы? Очень часто, услышав о нацизме в Прибалтике, меня спрашивают: «Хорошо, а где же неотъемлемое от нацизма насилие? Где концлагеря, где списки расстрелянных?». Вопрос, при всей его провокационности, имеет право быть заданным.

Мой ответ на него таков: а кто сказал, что насилие должно быть физическим? В информационную эпоху и насилие имеет информационный характер. Нацизм (к сожалению) развивается. Раз изменился базовый ресурс человечества, и им стало человеческое сознание, то зачем его, человека, физически калечить, хотя и это не исключено? Гораздо выгоднее ежегодно получать с «русского» налоги, которыми будем распоряжаться мы, правильные эстонцы (латыши, литовцы). А кто будет принимать на себя социальные риски? Не мы же…

Подчеркну также, что вся работа по изменению мировоззрения проводится не тихой сапой, а всей силой государственного принуждения. То есть – насильно. Таллинская «русская» традиция – праздновать 22 сентября День освобождения Таллина от немецко-фашистских захватчиков. Но это – в прошлом. Теперь мы обязаны в этот же день вывешивать эстонские флаги по поводу Дня сопротивления… Красной Армии. А как же гарантированная «верность своим убеждениям»? По всей видимости, ее все-таки пока можно сохранять – но лишь после того, как уплатишь внушительный штраф.

А что делать «русскому» учителю, преподающему в школе «правильную» историю?

О конечной цели этого насилия можно только догадываться. Внешне это выглядит действительно просто: или становись эстонцем, или садись в поезд. Но вот более откровенное мнение из тех же комментариев: «В то же время можно порадоваться – похоже, что жизнь в Эстонии для них большая мука, чем любое другое наказание. Поэтому я не хочу, чтобы они отъезжали в Россию, а хочу, чтобы они со своим совковым сознанием и дальше влачили свои дни в Эстонии и мучались (где их ежесекундно «дискриминируют» и «подавляют»)».

Отсутствие у «интеграции» конечной точки делает диалог с прибалтами невозможным – никто не знает, какую дрянь они выдумают завтра. Насилие нарастает по экспоненте. Те же идеи криминализовать «отрицание оккупации» гуляли давно, но вот пришел день – и в Литве это стало фактом. Как и сугубо политический судебный процесс над Палецкисом.

Для того чтобы покончить с прибалтийским нацизмом, необходимо покончить с теориями «оккупации» и «правовой преемственности», как его основы. На сегодняшний день государства Прибалтики имеют официально два формата государственности: согласно первому Эстонская Республика, например, является тем же самым государством, что и до июня 1940 года, согласно второму Эстонская Республика – правопреемница Эстонской Советской Социалистической Республики. Второй формат признает (пока) только Россия, и то непоследовательно, от случая к случаю. Последний такой случай, очень яркий, был в 2005 году, когда Россия отозвала свою ратификацию эстоно-российских пограничных договоров. Именно по той причине, что в свой закон о ратификации Эстония вставила ссылку на «правовую преемственность».

Уникальный формат государственности прибалтийских стран был мной описан в работе «Атомная бомба Эстонии», опубликованной в журнале «Балтийский мир». Жонглирование прибалтами юридическими терминами впечатляет, и мало кто в самом деле разобрался в том, что к международному праву это жонглирование никакого отношения не имеет. Принятая «по умолчанию» западными странами, концепция «правовой преемственности» является оружием совершенно разрушительной силы. Примененная, например, к России, она вызвала бы «восстановление» Российской Империи и, как минимум, (очередной) передел собственности.

Разоблачение уникальности и противоправности формата государственности прибалтийских стран – первый шаг к их вразумлению. К денацификации. На деле же никто с этим особенно связываться не хочет. Мол, подумаешь тоже, три маленькие страны – пусть уж живут, как хотят. А то, что прецедент уже создан, мало кого волнует.

Отсюда, кстати, и слабость позиции «русских» в Прибалтике. Для того чтобы заниматься разоблачением этой липовой государственности, нужно самому быть субъектом международного права. И иметь к этому интерес. Интерес у нас есть, а вот возможности – нет.

После сказанного выше можно сделать вывод о том, что «русские» в Прибалтике – это «совки». И, мол, следует отличать настоящих русских от «совков», как написал один из комментаторов к моей статье. Но это – ярлык, и не более того. В чем суть «советской власти», сейчас уже вообще мало кто помнит. А те, кто помнит и знает, вряд ли предпочтут ее «правовому государству». «Русские» в Прибалтике (решусь на обобщение) – это прежде всего демократы и интернационалисты. Реактивно – антифашисты. Люди, у которых в начале 90-х украли не только гражданство, но и мечту – «перестройку». И менее всего это – сталинисты, страдающие великодержавными комплексами.

Так что притесняют ли нас, русских, в Прибалтике? Да, и сильно.



Сергей Середенко,

Русский омбудсмен (Эстония)