Современный мир: глобализация и проблемы языкового многообразия

Язык – это философия мира

На сегодняшний день на Земле существует свыше двух с половиной тысяч языков. За истекшее историческое время мы утратили, по-видимому, десятки тысяч языков, наречий, говоров, диалектов. "Мертвыми" уже в наше летоисчисление стали древнегреческий, арамейский, латынь, санскрит, ведийский язык, ассирийский, древнерусский, древнеперсидский, древнеюжноаравийский, древнетюркские языки и другие. Смешно сказать, но ведь без преувеличения героическим научным подвигом стала расшифровка в начале XIX века французским ученым Ж.Ф. Шампольоном древнеегипетского иероглифического письма, а в середине 50-х годов XX века советским ученым Ю.В. Кнорозовым письма майя. Напомню, что последнее существовало еще в XVI веке – менее 500 лет назад. Насколько все-таки коротка историческая память у человечества… Исчезновение языков не является фактом только исторического прошлого. Ныне все мы современники и свидетели угасания языков классических малых народов Крыма – караимов и крымчаков. Эти языки исчезают вместе со своими народами. По данным прошлогодней украинской переписи, караимов в Крыму осталось 671 человек, крымчаков – всего 204. В ряду исчезающих на наших глазах языков – язык закарпатских русинов, урумский язык (язык греков Приазовья), язык гагаузов. Странное дело: человечество уже в значительной мере осознало необходимость защиты окружающего мира. Мы защищаем атмосферу и водные ресурсы, почву и народные ремесла. Мы защищаем китов и редкие виды обезьян, мы спасли от исчезновения уссурийских тигров и культивируем распространение национальной кухни. Но судьба языков, их сегодняшнее бытование и их будущее – так и не стали для человечества задачей первоочередного порядка. Мало того, по большому счету эти проблемы находятся на периферии общественного сознания. Язык – это не просто средство общения. Язык – это философия мира, это синтетическое представление об этом мире. Каждый язык – это запечатленная в его лингвистической структуре, в его правилах система знаний о мире, видение этого мира, его понимание. Например, именно потому, что у аборигенных народов русского севера весь образ жизни связан с суровым климатом, в их языке существует свыше 40 наименований различных видов снега, но нет обобщенного слова "снег", как в русском языке. В этом смысле язык – это и есть сам мир. А потому гибель каждого языка – гибель не словаря и грамматики. Это гибель целого мира, неповторимого, оригинального, безмерно глубокого и безмерно важного для понимания как самого человека, так и вселенной вокруг него. Можно сказать, что язык – это ДНК созданной его носителями культуры. На основе языка, как на основе генов ДНК, можно (хотя мы этого пока не умеем) воссоздать культуру народа как целое. Как здорово, что мы защищаем атмосферу Земли и спасаем китов. Но почему мы с такой же непримиримостью и страстью, с которой спасаем окружающий нас мир, не спасаем мир, нас наполняющий, – уходящие в пучину небытия миры современных языков? Крохотный, но очень выразительный пример: у землян есть международный телеканал "Планета животных", но нет международного телеканала – "Планета языков". Ситуация в этом вопросе не только не улучшается, но имеет отчетливую тенденцию к ухудшению. При всем обилии законов, принятых мировым сообществом в защиту языков тех же национальных меньшинств, мировая практика демонстрирует устойчивое превалирование небольшой группы языков над всеми остальными. Та же европейская "Хартия региональных языков и языков национальных меньшинств" по большому счету декларирует создание языковых резерваций, не более. Предлоги превалирования одних языков над другими самые благовидные: "эти языки самые развитые" или "эти языки самые распространенные" и т. д. За скобками молчаливо маячит невысказанное: эти языки самые удобные для решения прагматических задач мирового сообщества. Все остальное – сентименты. В самом деле, нельзя ведь одинаково заботливо пестовать все языки мира. Это невозможно практически. Поэтому для эффективной работы той же Организации Объединенных Наций было выбрано шесть самых представительных языков: английский, русский, французский, испанский, китайский и арабский. С чем тут поспоришь? Спорить не с чем. Но в результате такого подхода в школах бывшего СССР сначала почти перестали учить немецкий язык, а сейчас и классов с французским языком (по крайней мере, в Крыму) – раз-два и обчелся. Об остальных языках просто умолчим из деликатности. Давайте в порядке эксперимента распространим эту международную практику в области языка на другие сферы жизни. Например, оставим десяток образцовых видов птиц, предав забвению остальные, обозначим образцовые породы рыб, виды медведей, растений, наконец, пейзажей или ландшафтов. Всем понятно, насколько абсурдно это предложение и каким чудовищным был бы созданный на его основе мир. Почему же деятельность по защите языков не поддерживается столь же решительно и твердо всеми? Почему нынешняя практика не осуждается столь же единодушно? Мощное подспорье процессы глобализации в сфере языка получили в эпоху Интернета. Эта мировая информационная сеть своих унификационных устремлений даже и не вуалирует. Вернее, она ничего другого даже не предполагает. Кстати, все эти глобализационные тупики уже встречались в истории. В Византии, например, правящие круги в той или иной мере поддерживали так называемую "трехъязычную доктрину", согласно которой христианство могло проповедовать Божье слово только на трех священных языках – еврейском, греческом и латыни. Именно против этой официальной идеологии средневековья и выступили 1100 лет назад самым решительным образом в своей практической деятельности великие просветители славян Кирилл и Мефодий. Деятельность Кирилла и Мефодия по созданию славянской письменности была начисто лишена всякого национального эгоизма. Как известно, братья были родом из города Солунь (в современной Греции город Салоники). Их родному греческому языку доктрина "трехъязычия" ничем не угрожала. Но тем величественнее совершенный ими подвиг – подвиг бескорыстного служения, подвиг братской любви к ближнему, подвиг деятельной защиты мира многоликого, а не уныло-однообразного. Если славянские просветители Кирилл и Мефодий полагали, что все народы имеют право усваивать истины христианского учения на своих языках и потому заслуживают создания для них самостоятельной письменности, неужели мы, их наследники, через 1100 лет, положим начало обратной практике и согласимся с перспективой исчезновения не просто письменности, а и самих языков? Нашему родному и любимому русскому языку в современном глобализирующемся мире, на первый взгляд, ничто не угрожает. В число шести "избранных" языков русский попал. Но неужели мы, нарушая завет наших великих предков Кирилла и Мефодия, не озаботимся судьбами украинского и чешского, словацкого и словенского, сербского и болгарского и проч. и проч. восточнославянских, западнославянских и совсем не славянских языков? Всякий язык жив до тех пор, пока он находится в живом диалоге с другими, не только близкородственными языками, пока он подпитывается родниками своих диалектов и говоров. Россия неблагодарно равнодушна к своим диалектам и говорам. В этом отношении нам есть чему учиться, например, у итальянцев или армян. Точно так же мы, может быть, напрасно третируем языковое явление, образующееся на границах России и Украины, зоне интенсивного взаимодействия языков, характеризуя его исключительно как суржик. Мировой статус языка делает его средством общения сотен миллионов разноязыких людей, что неизбежно нивелирует язык, усредняет его, лишает своеобычности, почвенности. Вспомним о той эволюции, которую проделал английский язык, став американским. Русский язык в действительности, в связи со своим мировым статусом, находится в большой опасности, но бороться за его благополучие нельзя, не защищая благополучие и многообразие всего славянского и шире – евразийского языкового оазиса. Мы должны ввести в ХХI столетии порядок, при котором все языки народов мира должны получить статус международных. Я реалист и понимаю, что невозможно (и не нужно) 2.500 языков сделать рабочими языками ООН. Но, кстати, в этом частном вопросе следовало бы, вероятно, предусмотреть введение порядка ротации части рабочих языков (например, двух из шести): почему бы не ввести однажды на какое-то время в качестве рабочего немецкий язык, потом итальянский, японский, украинский, когда-нибудь – португальский, шведский, затем другие языки? Но главное состоит в том, что мы должны заявить о международной поддержке существования и развития каждого из языков народов мира. О праве языка рассчитывать на получение действенной помощи от международного сообщества в борьбе за свое сохранение, о возможности введения системы мер, исключающей его "умирание" и тем более исчезновение. Для этого мы прежде всего должны изменить сознание наших современников. Мы должны донести до них, какой трагедией, какой невосполнимой потерей для человечества является утрата любого из земных языков. Измененное сознание – необходимое и обязательное условие успеха этой работы. Мы должны провозгласить XXI век – Веком языков народов мира. Первое, что мы должны сделать, – создать "Красную книгу" языков, задача которой – провести инвентаризацию того, что еще существует. По результатам этой работы должен быть создан международный банк данных о языках. Мы должны с помощью мирового сообщества создать международные фонды, которые будут финансировать работу целой сети специальных организаций. В их ряду видится Всемирный институт языков, имеющий свои филиалы на всех континентах, международные Центры по разработке новых методик изучения и преподавания языков, международные Центры по проблемам переводоведения, создание новых компьютерных технологий изучения, описания и использования языков. Разве это нормально, что украинский язык, которым пользуются в мире более 60 миллионов человек, только два-три месяца назад получил лицензированную компьютерную языковую программу? Сколько же ждать тогда остальным языкам, за спиной которых гораздо меньше носителей? Мы должны вырастить новое поколение людей, которым будет привит вкус к изучению языков. Мы должны создать своеобразную моду на языки, на их знание. Именно в этом отношении был бы весьма полезен международный телеканал "Планета языков". Нет сомнений, что могут быть разработаны обучающие методики, которые многократно облегчат изучение языков, а в результате количество людей, которые знают 2, 5, 10, 30, 80, 100 (есть и такие!) языков, будет неуклонно расти. Что же касается "немых" (в древнерусском значении этого слова, то есть не знающий твоего языка, не умеющий с тобой объясниться, подобный немому), то их будет все меньше и меньше. У нас есть едва ли не единственный пример не утраты, а возрождения почти утраченного языка – судьба древнееврейского, который обрел вторую жизнь в виде иврита. Этот пример свидетельствует, что если общественность вместе с властью при поддержке международного сообщества поставит перед собой самую трудную задачу и упорно возьмется за ее выполнение, задача будет решена. Пусть вдохновляет нас в этом нашем начинании светлый пример подвижников духа, великих славянских просветителей Кирилла и Мефодия!