Способна ли Россия вернуться в Среднюю Азию с парадного входа?!
Двадцать лет спустя
Возвращение Путина на российский престол и первые шаги на посту президента России показали всю серьезность намерений в отношении модернизации и внутренней и внешней политики России. Как известно, Путин в ходе выборной кампании продекларировал зону СНГ, как приоритет во внешней политике страны и, надо сказать, сразу же подкрепил эти заявления визитами Минск-Ташкент-Астана. Что же касается собственно региона Средней (Центральной) Азии, то можно говорить, что общественно-политическое пространство региона наэлектризовано ожиданием грядущих перемен. Общественность, по крайней мере, Киргизии и Казахстана весьма живо обсуждает любые возможные варианты развития событий, и пока совсем не очевидно в какую сторону склоняется общественное мнение в вопросе интеграции. И если в Киргизии еще только обсуждают перспективы вхождения в Таможенный союз, то в Казахстане негативное отношение к интеграции находит все большую поддержку в титульной среде. Главным противником интеграции здесь выступает национально патриотическая интеллигенция.
Двадцать лет спустя
На примере всей истории постколониального мира, а конкретно Британского содружества наций, мы можем наблюдать какие-то закономерности развития, ставшие чем-то вроде неписаных законов, согласно которым и идет развитие отношений метрополий и бывших колоний в нынешнем мире. При всех отличиях и особенностях отношения в советской империи совсем не были похожи на другие империи, но закономерности оказались все-таки общими. Положение не спасают в полной мере даже те моменты, на которые принято дежурно ссылаться. Построили города и заводы, принесли образование и культуру и т.д. Все отступило на второй план. Не то чтобы факт этот отрицается, но пластичный и изворотливый ум человека с легкостью объяснил и втиснул любые страницы прошлого в контекст полумифического колониального угнетения.
В странах региона прочно взята на вооружение идея колониального угнетения Россией, и это понятно. Поскольку для формирования титульных наций понадобился образ врага, то спрос родил предложение. При этом, как известно, в регионе Средней Азии не было как таковой национально освободительной борьбы в советский период. Вполне возможно и потому, что национальным элитам совсем неплохо жилось при советской власти, да и обвинение в национализме и сепаратизме было из числа самых кошмарных для номенклатуры, да и не только для нее. Так что такие мысли не возникали, видимо, даже наедине с самим собой, что впрочем, не помешало массовому появлению в новые времена «борцов с советским режимом» чуть ли не с дореволюционным прошлым. Самое забавное, когда в таковые записываются бывшие партийные работники и преподаватели марксизма-ленинизма. Впрочем, вкупе с трансформацией партполитработников в профессиональных служителей культа все это выглядит просто постсоветской местной экзотикой, хотя и далеко не безобидной.
В контексте интеграции и создания союзного государства представляется чрезвычайно важным понять, изучить и просто знать, а что же на самом деле произошло на постсоветском пространстве за двадцать лет независимости и каково нынешнее состояние дел. В противном случае велик шанс провалить интеграционный проект. Ведь законы Черномырдина еще никто не отменял. Помните: «хотели, как лучше, а получилось…»?
Здесь, как нельзя кстати, вспоминается пьеса классика русской литературы Александра Островского «Правда - хорошо, а счастье лучше». Название пьесы довольно точно, на наш взгляд, передает сущность процессов происходящих в странах региона, в Киргизии и Казахстане в первую очередь. А знать очень важно, хотя бы потому, что в титульной среде Казахстана вырос уже серьезный протест против интеграции с Россией. Практически открытым текстом не только на кухнях, но и в печати заявляются протесты против конкретных интеграционных проектов и против интеграции с Россией в целом. И можно видеть, что в Киргизии начинают проявляться те же тенденции. Безусловно, сказывается влияние прозападных НПО, количество которых зашкаливает и в Киргизии, и в Казахстане, но нельзя не видеть, что фобии вырастают и в информационном вакууме со стороны России. Поскольку в Киргизии и Казахстане народ живет в условиях относительной свободы, то общество, несмотря на местные традиции закрытости, все-таки достаточно прозрачно и приближено, худо-бедно, к началам демократических процедур. Особенно очевидно это для Киргизии, где длительный «революционный период» в сочетании с местным менталитетом в маленькой стране привел к тому, что скрыть что-либо от общества сегодня практически просто невозможно. Рано или поздно все становится известно всем. Правда, зачастую в форме чудовищных слухов, правдивость которых трудно подтвердить или опровергнуть.
Строго говоря, любой народ, в любом обществе ничего так страстно не желает знать, как правду. Именно манипулируя этим стремлением к правде, политики опять же всех времен и народов управляют своими народами. Ни Киргизия, ни Казахстан не являются исключением в этом плане. В то же время парадокс природы человека таков, что за исключением немногих индивидов, люди готовы закрывать глаза на эту же правду, если она мешает их даже не счастью, но просто житейскому комфорту. И это мы тоже наблюдаем в нашем обществе. За «счастье» или даже иллюзию счастья народ готов закрыть глаза даже на столь желанную правду. Тем более такая ситуация характерна для Средней Азии, где традиции современного демократического общества весьма слабы и сродни легкой и непрочной фальшивой позолоте на китайском контрафакте.
Правда, создается впечатление, что эта яркая, блескучая мишура, тем не менее, ослепляет российских политиков. При этом, вполне очевидно, что возврат к старым формам патернализма, когда Россия кормила и развивала окраины за счет народа собственно России, невозможен в силу ряда очевидных причин. Попытка возврата к такой практике чревата для российской власти большими проблемами и все же некоторые российские политологи, аналитики склонны видеть в политике России в СНГ попытки построения новых политических конструкций по старым лекалам.
Трансформация и интеграция
Ситуация с киргизами и казахами представляется интересной несколькими моментами. Это два близкородственных народа с длительной общей историей, сходным образом кочевой до недавнего времени жизни, практически чрезвычайно близкими языками, культурой, и многим другим. К тому же до недавнего времени именно казахи именовались в течение сотен лет киргизами. Только при советской власти казахи получили нынешнее свое имя, а имя «киргизы» осталось за его нынешними обладателями.
Оба народа пошли по пути возврата к родоплеменным ценностям и возрождению архаических социальных форматов. Разумеется, это полное право народов - избирать тот или иной путь развития, однако, выбор такого пути развития оказал значительное влияние на титульные сообщества в этих странах и через них на все стороны жизни всего общества и государства в целом.
Безусловно, такое развитие общества оказывается одной из главных причин того, что до сих пор формирование наций современного типа в этих странах далеко от реализации. Происходит деформация общества в силу политической дискриминации нетитульных народов и чем дальше, тем труднее скрывать такие моменты разрыва между конституционными нормами и «жизни по понятиям». Надо сказать, что жизнь «по понятиям» стала не просто нормой жизни, но стала своего рода теневой конституцией. Такие нормы внутренней жизни работают, пока общество замыкается само на себя, но до поры до времени. Несомненно, рано или поздно такая ситуация начинает работать против государства, и мы видим это в Киргизии и Казахстане. Родоплеменные отношения, архаические социальные форматы и менталитет титульной нации, видоизменившийся под влиянием этих факторов, вступают в противоречие со стремлением стать развитым государством современного типа.
Как бы вдруг становится ясно, что совместить пресловутые неофеодальные отношения и современное «общество справедливости» невозможно. Тем более, на фоне деградации социальной защиты, образования, медицины, да и экономики в целом. Огромным минусом становится распад общества на этнические, региональные и социальные фрагменты вместо консолидации перед лицом вызовов глобального мира. Национальные меньшинства оттесняются в маргинал хотя бы просто потому, что при условии родоплеменных отношений они не вписываются в систему трайбов, выпадают из системы защиты родом. В Казахстане и Киргизстане существует достаточно жесткая система свой/чужой. Разумеется, публично отрицается наличие таких подходов, но на самом деле эта система работает очень жестко. Например, в Киргизии отношения более открыты, а потому более иллюстративны. Вся политическая деятельность ведется с учетом родовой принадлежности. Зачастую, а по правде говоря, сплошь и рядом, такая политическая деятельность принимает гротескные формы. Политический деятель, недовольный какими-то результатами, едет в свое родовое село и вывозит на столичную, например, площадь своих земляков-сородичей, пытаясь организовать давление на правительство, парламент, а в принципе на что угодно, или же перекрывает какую-нибудь республиканскую трассу. В ряде моментов мы видим типичные примеры охлократии в политической жизни страны.
Одним из самых острых моментов в жизни региона всегда являлся вопрос межнациональных отношений. Исторически национальная палитра региона весьма многоцветна, поскольку тысячелетиями здесь прокатывались легионы завоевателей, иные оседали, ассимилировались или наоборот ассимилировали местное население. Поэтому всегда народы жили в самом причудливом смешении. Советская власть железной рукой удерживала мир на этой земле, но стоило ей рухнуть, как тут же, немедленно приказала долго жить и «нерушимая дружба народов». На сегодня страны региона связаны сложными, зачастую конфликтными отношениями. Столь же непростая ситуация и во внутренней жизни стран.
В начальный период независимости можно было говорить, что межнациональный климат в Киргизии наиболее комфортный из всех стран региона. Однако, сегодня ситуация достаточно быстро меняется к худшему. При этом ситуация, на мой взгляд, неоднозначная. По роду своей общественно-политической деятельности мне приходится много бывать в самых разных регионах страны. И могу утверждать, что на уровне простого народа я везде наблюдал крайне доброжелательное отношение и не раз высказанное мнение и желание того, что народ хочет мира и спокойствия. Так что есть основания утверждать, что пока ухудшение межнациональных отношений больше объясняется провоцирующими действиями националистической части интеллигенции и какой-то части политиков, пытающихся снять на этом поле урожай.
В значительной мере причиной ухудшения ситуации в области межнациональных отношений, в том числе и трагических событий двухлетней давности, является позиция государства. Вне всякого сомнения, регулировать эффективным образом межнациональный климат в полиэтничном обществе способно только государство. В принципе, наличие разнонаправленных тенденций в межнациональной сфере это реальность и ничего катастрофического в этом нет, если государство эффективно. Именно оно является единственным эффективным регулятором. К большому сожалению, наше правительство не может, не умеет, а где-то и отстраняется и даже уклоняется от выполнения своих функций гаранта мира и стабильности. Немудрено, что на этом фоне происходит резкий всплеск деятельности политиков радикального толка не только в межнациональной сфере. А на примере арабских стран мы видим, как молниеносно развивается деструктивная ситуация буквально во всех арабских странах, переживших революцию.
И если мы проведем сравнительный анализ состояния вопроса между Киргизией и Казахстаном, то как раз и увидим, что в случае с Казахстаном государство пока достаточно эффективно удерживает сферу межнациональных отношений под своим контролем. Да, ситуация в этой сфере не столь проста и благостна, как хотелось бы властям Казахстана показать внешнему миру, но фактом остается то, что за два десятка лет независимости удалось избежать серьезных межнациональных конфликтов. И это при том, что казахские нацпаты потенциальным буйством нрава и радикализмом не уступают своим собратьям в регионе. А по части идеологической продвинутости, организованности и пиара, несомненно, превосходят соседей.
Да, в Казахстане весь период независимости власть сама играла на поле национализма, манипулируя обществом. В значительной мере именно под крылом и опекой власти и при ее финансировании нацпаты оформились идеологически и поднялись, как политическая сила, но, тем не менее, мы констатируем, что власти удалось не выпустить нацпатов из-под своего контроля. Трудно сказать, что будет в ближнесрочной перспективе, сумеет ли власть и дальше сохранять контроль в сфере межнациональных отношений. Однако, пример Казахстана, при всех имеющихся издержках, еще раз подтверждает, что только государство может быть эффективно в продуктивном регулировании межэтнического мира. Поэтому можно утверждать, что рост агрессивного национализма в регионе, безусловно, происходит в силу слабости государственных институтов, а также недопонимания властью всех последствий усиления националистических тенденций для развития страны и для самого ее существования. На практике же в Киргизии сегодня происходит фактическое поощрение национализма, как полуофициальной политики, и такое положение может привести к далеко идущим последствиям для страны. Сам по себе процесс развития национализма в Киргизии и Казахстане весьма характерен. Трансформация шла от почти полной толерантности, в какой-то мере свойственной изначально национальному характеру казахов и киргизов, но в большей мере от традиции государственного регулирования вопроса с советских времен.
В Казахстане делается попытка формирования национальной идентичности на базе управляемого национализма. В русле такого подхода естественным образом сформировалась идеология поиска врага. Поскольку общество сразу же было разделено на титульных и инородцев, то консолидации общества в единую гражданскую нацию не произошло по определению, но и консолидации титульных этносов в единую общность также не произошло, несмотря на все заклинания и мантры, что тоже вполне логично. Возвращение к практике родоплеменных отношений привело к реанимации традиционного деления казахов и киргизов, когда индивид ощущает себя в первую очередь членом того или иного рода, а уже затем казахом, киргизом и гражданином. В таких обстоятельствах вполне понятным оказалось педалирование темы «проклятого колониализма». Соответственно и столь востребованный враг вырисовывается в русском языке, в русских и в России. Справедливости ради необходимо сказать, что далеко не все казахи и киргизы настроены подобным образом.
Ситуация в обществе достаточно своеобразная. Фактом является рост националистических настроений и националистических действий, которые с той или иной периодичностью будоражат общество. На позиции национализма дружно переходят политики титульной национальности. Заявления, которые делаются этими политиками, зачастую просто удивительны, поскольку ни в какие правовые нормы не умещаются. В то же время на бытовом уровне отношения между этносами вполне приязненные и даже дружеские. И такая ситуация характерна и для Киргизии, и для Казахстана. И даже националисты на межличностном уровне не практикуют, как правило, открытого враждебного поведения к представителям других национальностей. Все так, и все правда.
Но, тем не менее, одновременно вполне реалистичным выглядит сценарий этнической гражданской войны в регионе. И мы были свидетелями кровавых столкновений на этнической основе больших и маленьких, да и на межгосударственном уровне есть свои угрозы. Достаточно вспомнить угрозы Рахмона о возвращении «исконных таджикских земель». И таких скрытых и явных угроз в регионе немало. Представляется очевидным, что элита стран региона не в полной мере осознает серьезность этих угроз и свою ответственность в поддержании мира. Если говорить о Казахстане, то там национализм, помимо обычных своих качеств, стал оружием борьбы политических аутсайдеров против режима Назарбаева. Поэтому неудивительно, что интеграционные проекты подвергаются объединенным атакам националистов и теперь уже националистической оппозиции.
Амбиции прошлого или иллюзии настоящего
Вполне возможно, уже в ближайшее время национализм станет существенным барьером на пути интеграции России и стран Средней Азии. И это даже, если не говорить о защите интересов и прав русских в регионе. А не говорить об этом нельзя, и вот почему. Откровенно говоря, при самом доброжелательном и комплиментарном отношении к Родине предков невозможно говорить о каком-то существенном участии России в судьбах соотечественников. Как правило, интересы соотечественников приносятся в жертву так называемой «большой политике». Российская политика в регионе недалеко ушла от форматов вчерашнего советского дня, очень много сиропа и елея насчет нерушимой дружбы братских народов, но достаточно мало реального влияния. Нет понимания, что жизнь в странах региона радикально изменилась, выросло другое поколение, которому прежняя советская жизнь неведома, к тому же ушли в невозвратное прошлое и многие связки и общности. Другая экономика, другая политика и другое во многом общество.
У России, вернее у российских политиков, нет понимания, что возвращаясь в регион, Россия не может продолжать пренебрегать своими соотечественниками без ущерба для своего политического авторитета и для своих интересов. Вполне очевидно, что страна, позиционирующая себя, как претендента на роль великой мировой державы, просто не может позволить себе так обращаться со своими соотечественниками. И вопрос здесь отнюдь не в морали. Просто напросто, сильные так себя не ведут. Заискивания и заигрывания перед местными элитами воспринимаются, как признак слабости, а здесь уважают только сильных и силу. Здесь прекрасно видят, что ни американцы, ни немцы, ни другие сильные державы и нации так не поступают. Поэтому не удивительно, что выступления того же Назарбаева на русском языке и перед казахами на государственном языке зачастую диаметрально противоположны, а отношение казахов и киргизов к политике России в отношении соотечественников достаточно уничижительное, если не сказать презрительное. И это секрет полишинеля, достаточно зайти на любой казахстанский сайт, особенно казахоязычный.
Россия должна кардинально изменить свою политику, если намерения вернуть позиции великой державы действительно серьезны.
Если же говорить об интеграции… Способна ли современная Россия повторить цивилизационный подвиг? И что может Россия же получить взамен?! Ведь говорить о мифической ценности бывшего торпедного завода «Дастан» для обороноспособности России, по крайней мере, не серьезно. Что касается военной базы в Канте с некоторым количеством устаревшей авиационной техники, то и здесь больше недоуменных вопросов. Скорее Киргизия должна бы цепляться за то, чтобы Россия, во что бы то ни стало, сохраняла базу, нежели постоянно пытаться что-то отжать на этом поле. Не надо быть большим экспертом, чтобы сказать, что в регионе нет у России противника, если не считать американцев. Да и у лучшего друга и союзника Казахстана есть достаточно аэродромов, расположенных более удобно. Абсолютно все в стране, могущее представлять какую-то ценность, уже давно приватизировано, продано или разрушено.
Точно также и в Казахстане, трудно представить какие такие мифические выгоды интеграции заставляют Россию забыть об интересах русского населения, оставленного или скорее брошенного на периферии империи. Вопреки мощному пиару, дела в Казахстане далеки от процветания. Образование, медицина, социальная защита населения упали ниже плинтуса, по оценке титульных же экспертов, основная масса титульного населения живет ниже черты бедности. Рассуждая достаточно цинично, можно понять национально озабоченную интеллигенцию, выступающую против интеграции. Понятно ведь, что сотня другая персон из числа богатейших семейств отчаянно боится участи Каддафи и Мубарака, а те же нацпаты спят и видят, когда уйдет Назарбаев. Как говорит пословица «голодной курице снится просо», а вот нацпаты спят и видят, как бы переделить богатства Родины плюс добраться до власти или вернее наоборот, получить власть, а вместе с ней богатство. А тогда зачем им какая-то интеграция?! Зачем им новые заводы, на которых будут работать русские или иностранцы? А коррупция, что в Казахстане, что в Киргизии, как воздух, без которого дышать невозможно. Все страдают, но и все без нее и не проживут. Ведь почему в здешних краях столь популярны профессии судьи, прокурора…?! То-то и оно.
Последний год показал, что и хваленая стабильность была больше виртуальной. Терроризм, радикальный исламизм, социальные волнения и проблемы в армии и силовых структурах оформились в реальную гигантскую проблему. И это еще одна причина, почему страны региона заинтересованы в интеграции с Россией. Но и здесь нацпатам не климат. Ведь на сегодня одним из острейших является конфликт между нагыз (настоящими) и шала (городскими, русскоязычными) казахами. Большая часть нагыз казахов является выходцами из аула, и сильно уступает русскоязычным казахам во всем. Они менее образованы, менее адаптированы к современной жизни, не им достались богатства родины, не они преуспели по жизни. Отсюда и растут корни конфликта. Эта ситуация придает особый накал борьбе за повсеместное внедрение казахского языка. Язык становится оружием внутренней борьбы в титульной среде.
Так что, сумеет ли Россия ответить на трудные вопросы, сумеет ли вернуться в Среднюю Азию с парадного подъезда или увязнет прямо у входа в проблемах? Поживем-посмотрим, да вот только, что увидим?