Судьба человека

Юные активисты штаба защиты русских школ Латвии годы спустя

В 2003 году в Риге было создано уникальное явление: штаб защиты русских школ. Тогда латвийские политики хотели претворить в жизнь перевод школ на стопроцентное обучение на латышском языке. Кому первому пришла в голову идея протестовать революционными методами, история умалчивает, но эта идея нашла отклик во многих сердцах как взрослых, так и детей. Ведь что значила реформа? Потерю возможности учиться на родном языке.


Школьники прекрасно понимали, что обучение на латышском резко снизит качество обучения в целом, не говоря о том, что школа станет для них чужой, потому что, приходя в неё, они будут слышать неродную речь. Понимали это и русские учителя, для которых преподавание на латышском языке значило потерю куска хлеба, а для тех, кто владел языком, — необратимую потерю радости от работы. Однако в этой ситуации тех лет отстаивали свои права в большинстве школьники. В их юных храбрых сердцах не было место страху за спокойную жизнь. Ведь если ты пошёл против государства, оно этого так просто не оставит, а прослушка и наружка — слова не из фильмов про Джеймса Бонда, а из жизни латвийских «несогласных».


Пожалуй, здесь стоит рассказать, что руководители штаба не случайно выбрали песню Pink Floyd “Another Brick in the wall” для создания клипа «Чёрный Карлис». В оригинале клипа рок-оперы «Стена» толпа школьников, одетых в одинаковую униформу, покорно повторяет надоевшие слова за учителями, а потом двигается по конвейеру, проходит мясорубку жизни и превращается в фарш. Но школьники не хотят быть фаршем для политической элиты, они поднимаются на мятеж и разрушают стену! Сильнейшая музыка гениальной рок-группы, от которой мурашки бегут по коже, да ещё со словами «Карлис, русской школе быть! Только так мы сможем свой язык сохранить!», пронзила сердца многих. (Карлис Шадурскис на тот момент — министр образования.)


Поясним сразу — штаб не был организацией с юридической точки зрения. Туда приходили люди, которых волновала судьба русских школ, возможность учиться на родном языке и получать достойное образование. Позднее, когда организаторов таскали по судам, именно отсутствие регистрации организации спасло многих, ведь и на самом деле они протестовали, а протест нельзя оформить на бумаге, его можно выплеснуть со словами: «Руки прочь от русских школ!»


Школьников, которые приходили в штаб, в то время многие считали неучами, но жизнь показала, что штаб создал из них некую молодую гвардию, стал школой жизни, и спустя шесть лет эти ребята доказали окружающим, что порыв души в 17 лет не всегда приводит к набиванию шишек. Кроме того, в те годы самыми активными были наиболее сильные школы, которым было что терять — качественное образование. И дети из этих школ понимали это в свои 15–17 лет.


Движение, начатое в Риге, захлестнуло всю Латвию. В Даугавпилсе был организован свой штаб, а в Вентспилсе произошёл поразительный случай, когда один школьник сумел поднять на митинг все русские школы города. А ведь это был обыкновенный подросток, душа которого горела так, что свет этот видели те, кто последовал за ним. Этот исторический факт стал легендой, но жизнь многих школьников, защищавших своё право на образование, и сегодня на виду. Многие участники сопротивления выросли успешными, толковыми молодыми людьми благодаря временам штаба, когда на улицах Риги гремели многотысячные акции школьников, во время которых не было пролито ни капли крови, ведь люди, создавшие штаб, взяли на себя ответственность за тех юных людей, в ранние годы принявших такое важное решение. А юноши и девушки прошли ту школу, которую не дало бы им ни одно учебное заведение. Закончилось это движение где-то в конце 2004 года, когда было принято решение о соотношении 60 процентов обучения на латышском языке и 40 — на русском, более того, всё это было на усмотрение директоров, а значит можно и не соблюсти эти рамки ради того, чтобы донести знания до детских умов.


Больше Латвия ничего подобного не переживала. Возможно, потому что самые активные ребята покинули страну, так подло предавшую их. Партия «За права человека в единой Латвии», когда-то организовавшая штаб, не прошла на этих выборах в парламент. Уж не потому ли, что острота русского вопроса в Прибалтике притупилась? Те, для кого этот вопрос был ножом, приставленным к горлу, либо уехали, либо вступили в общественные организации, чтобы продолжать борьбу за идею. Однако, встречая тех или иных штабистов, возникает ощущение, что вместе со штабом обрушилось слишком многое в жизни русских в Прибалтике. Недаром говорят, что дети — наше будущее. А если лучшие уезжают, то о каком будущем можно говорить. Позднее кто-то из них скажет с толикой горечи, что на деле штаб был нужен для политических игр, но здесь не об этом, а о судьбах ребят.


Какую бы цель ни ставили перед собой создатели штаба защиты русских школ, он в итоге сыграл немаловажную роль в формировании личностей. Представленные в обзоре ребята, теперь уже молодые люди, объединены годом рождения, всем им было от 15 до 17 лет на момент принятия этого судьбоносного решения. Возраст был выбран не случайно: когда-то Чарльз П. Сноу назвал его порой надежд. Это тот самый возраст, когда мир ещё прекрасен, когда материальные ценности не так важны, когда душа поддаётся благородным порывам.


Ольга Щербаченко, 23 года, студентка МГИМО

В те годы Ольга пошла на акцию с братом в защиту русских школ и там познакомилась с ребятами, которые уже какое-то время были в движении. Они подробно рассказали о предстоящей реформе образования 2004 года, и Ольга осознала для себя ужасающую реальность этой реформы. Ей захотелось сделать всё возможное для предотвращения реформы. Ольга была уверена в своей безопасности, участвуя в митингах штаба, ведь вся деятельность была в рамках закона. Все акции были согласованы с Рижской думой, на каждом мероприятии присутствовали организаторы и контролировали всё. Опасность для детей могли представлять только провокаторы, толкавшие на необдуманные и спонтанные поступки. Более того, родители спокойно отпускали ребят на все митинги.


Ольга считает, что деятельность в штабе дала ей колоссальный опыт командной работы, развила организаторские способности. Для себя она поняла, что многие проблемы не решаются только из-за недостаточного уровня знаний в правовой сфере. Так она пришла к мысли о будущей карьере, а кроме того, у неё возникло непреодолимое желание получить высшее образование только на родном языке. Вот что она рассказала о сохранившихся в памяти впечатлениях времён штаба и о политической ситуации в тот момент: «Всё было очень ярко! У меня осталось много друзей из разных школ Риги и со всей Латвии. Мы общаемся до сих пор. Со многими встречаемся каждый раз, когда я призжаю в Ригу, и с удовольствием вспоминаем, как мы ходили вместе на митинги. Нам очень нравилось наблюдать за тем, как правительства сменяли друг друга как перчатки.


Может, это смешно, но школьники могли заставить правительство снять с себя полномочия. Правительство просто не могло решить проблемы и уходило в отставку под напором наших акций протестов. А в то время мы были всего лишь 15–16–17-летними школьниками, мальчишками и девчонками. Я вспоминаю, как мы громадной колонной из трёх русских школ из микрорайона Плявниеки шли дружно через все мосты на акцию в центр города. Я была впереди колонны со старшими членами штаба. Нас поддерживали все водители машин своими сигналами. Интересно было, как целый день мы снимали клип «Чёрный Карлис». Это незабываемые впечатления и воспоминания. Никогда не забуду наши поездки в Европарламент, ПАСЕ и Европейский суд по правам человека в Страсбурге. Я думаю, что мы много сделали для русских школ в Латвии. Многие учителя нами гордились, хотя, к сожалению, не все. Вместо 90 процентов предметов преподавания на латышском языке мы добились 60 процентов, причём с выбором каждой школы самостоятельно тех предметов, которые будут изучаться на латышском. Мне кажется, это много, с учётом того, что у русского языка в Латвии нет официального статуса, хотя в её населении русскоязычные составляют 40 процентов. Вся наша деятельность была не зря. Мы добились определённых успехов в 2004 году. Но в современных реалиях стране надо думать немного о другом. Например о том, как вернуть все займы Евросоюзу».


Позднее Ольга без проблем, обещанных ей за общественную деятельность некоторыми преподавателями и правительством в целом, окончила школу и поступила в Московский государственный институт международных отношений (университет) при Министерстве иностранных дел Российской Федерации. В этом году она получила диплом бакалавра юриспруденции и поступила дальше в магистратуру МГИМО на международно-правовой факультет. Гордится университетом, который, по её словам, привлекает своими проверенными многолетним опытом методами преподавания иностранных языков и специализирующих дисциплин. За четыре года Ольга привыкла к многомиллионной Москве, хотя поначалу скучала по Риге. О выборе страны для жизни и карьеры пока не задумывалась, ведь за полтора года учёбы многое может поменяться. Одно для неё совершенно ясно: она хочет стать высокопрофессиональным юристом-международником. О политике она сказала следую- щее: «Насчёт политики я согласна с фразой, что мы можем не интересоваться ею, но она всё равно заинтересуется нами. Ведь в гражданском обществе, идею создания и укрепления которого сейчас разделяют самые разные страны, успех будет сопутствовать людям с активной жизненной позицией».


Свободное время Оля посвящает общественно значимому увлечению: с момента создания Латвийского землячества МГИМО, а это уже почти два года, она является его председателем. Основными целями Латвийского землячества являются представление Латвии и её культуры в МГИМО и за его пределами, защита и представление прав и интересов латвийских студентов МГИМО, помощь латвийским и российским студентам в изучении языков, культуры и истории обеих стран.


Юрий Зайцев, 23 года, журналист, город Даугавпилс

Юра точно помнит дату прихода в штаб защиты русских школ — это было 28 ноября 2003 года, когда ему самому было 16 лет. На тот момент он вряд ли знал, что станет одним из лидеров движения сопротивления в родном городе Даугавпилсе. Причинами, по которым Юра пришёл в штаб, были желание изменить что-то к лучшему и получить тот драйв, которому нет места в жизни рядового юноши. Уже в те времена он понимал, что их, школьников, сдали как директора, так и учителя. А значит, надо было бороться самим против системы. Однако в Даугавпилсе стояла проблема, как создать подобие рижского штаба защиты русских школ. Одноклассники не знали, куда обращаться. В ноябре на уроке физики преподаватель Алла Ивановна обратилась к ученикам со словами: «Чего вы сидите? Что же вы молчите? Хотите, чтобы я вам физику на латышском объясняла?»


Позднее именно она свела Юру, его соратников и Евгения Павловича Дробота. Юра вспоминает о первых впечатлениях от штаба: «Там горел камин, было тепло и уютно. Висели латвийский и российские флаги. Это сразу стало своим, близким». Первых штабистов было четверо. Это стало для Юры началом даугавпилсского штаба защиты русских школ, а уже в январе был организован первый рок-концерт.


«Я не мог иначе», — говорит он, задумываясь над тем, чем он руководствовался в те годы. Сегодня Юра считает, что борьба была проиграна. По его мнению, внутри штаба были люди, занимающиеся решением собственных политических задач. Хотя тот же Юрий Петропавловский, по словам Юры, тогда совершенно очаровал его своей харизмой, прекрасно поставленной речью, глубокими познаниями в философии. Как бы там ни было, а эти люди были для них кумирами, к которым они тянулись, на которых стремились походить и равняться на их интеллектуальный уровень. В свои 16 лет Юра стал убеждённым «запчеловцем» и вступил в партию «За права человека в единой Латвии » на волне молодёжного призыва. Кроме него самого, в Даугавпилсе появились ещё молодые «запчеловцы». Понимал ли он, что это опасная игра? Скорее да, и шёл на неё вполне осознанно.


«До штаба я считал себя пацаном, а когда на озере Разнас нас обложили ПБ-шники (полиция безопасности), мы многое начали понимать. Что-то вроде просветления», — вспоминает Юра. Для него штаб стал билетом в политику. В свои 23 он легко рассуждает о неудачах партии и приводит чёткую аргументацию своей позиции. Как и для многих борцов за права человека, для Юры логичным был выбор факультета — юридический, который он окончил в Даугавпилсе. «Я всегда хотел быть юристом, чтобы бодаться с этой системой. Но я не умею подчиняться, а ведь любой юрист начинает с помощника. Однако сейчас я добился того, что сам веду дело, и длится оно уже почти два года. А если уж суд принял моё заявление к рассмотрению, значит есть предмет спора».


Юра увлечённо рассказывает об этом крайне интересном случае лишения вида на жительство российского гражданина. Самому начинающему юристу интересны не деньги, а сам процесс. Как и во времена штаба защиты русских школ. Как он верно заметил, только в Латвии и, наверное, в Эстонии очень часто нормы закона имеет обратную силу, что противоречит теории права, которая гласит, что закон не имеет обратной силы. Случай Василия Кононова не лишнее тому подтверждение. Но на данный момент он больше трудится на ниве журналистики.


Началась она с поездки в 2005 году, состоявшейся благодаря Эдуарду Гончарову, в школу молодого лидера в Калининграде, организатором которой был фонд «Еврорегион Ливония», где Юра услышал речи Модеста Колерова и Владимира Симиндея. Юра считает, что тогда у него открылись глаза на многие вещи, и вскоре он написал свою первую статью «Перспективы преисподней в Восточной Европе», опираясь на прочитанные труды Бердяева и других мыслителей. Статья была подписана просто — Юрий Зайцев, 18 лет. Дальше последовала работа свободного художника, знакомство с Григорием Немцовым, оппозиционным депутатом, бизнесменом и владельцем ряда средств массовой информации. На данный момент Юра постоянно публикуется на даугавпилсском новостном портале grani.lv.


Кроме того, Юра занимается небольшой общественной деятельностью и старается рассказывать о подвиге во времена строительства микрорайона для железнодорожников, в закладке которого участвовал его прадед, когда в Прибалтике впервые был применён метод народной стройки. Понемногу он старается восстановить память о тех временах, а также помогает местной организации ветеранов ДОБАК (Даугавпилсское общество борцов антигитлеровской коалиции). Для Юры, почти не имеющего свободного времени, отдушиной стал хутор Крупенишки, под Аглоной, куда он изредка выбирается, чтобы порыбачить, полюбоваться на природу, словом, отдохнуть душой.


«Человеком надо быть. Тогда хоть куда зашлют — страшно не будет», — повторяет он слова Кирилла Лаврова и добавляет: «Жизнь надо прожить так, чтобы не было мучительно подленько за бесцельно прожитые годы».


Никита Халявин, основатель Professionali.ru

Никита принял участие в движении за русское образование, когда ему было пятнадцать. Тогда он учился в девятом классе в 34-й средней школе. Для него это было дело, которое он считал своей миссией. Он так высказался: «В штаб я не вступал. Эта неформальная организация проросла в результате действий, которые мы делали, и она нас всех объединила». Никита был человеком амбициозным, достаточно шумным, любил организовывать всякие вечеринки, выступать на уроках, а также много шутить и срывать занятия. При этом говорит, что учился всегда на «отлично». В один день к нему подошла одноклассница Анна Потёмкина и сказала: «Скоро мы будем учиться на латышском языке; русского в нашей школе больше не будет. Если хочешь, пошли сегодня вечером на собрание родителей нашей школы, меня мама позвала». Там он оказался вместе с мамой девочки Лидией Потёмкиной, нынешним членом ЗаПЧЕЛ Виктором Дергу- новым и с несколькими старшеклассниками из своей школы. Им рассказали о планирующихся законопроектах. И Никита понял, что русскому образованию в Латвии может прийти тотальный конец.


«Его просто могло не быть больше. Естественно, меня это задело. И так задело, что захотелось всё исправить. Потом прозвучал вопрос: “Кто готов нам помочь?” Ну, я и говорю: “Я готов помочь! Что я могу сделать?”» А первая цель была подготовить школу к забастовке. На следующий день он обратился к каждому классу своей школы с 7-го по 12-й, рассказывая им, что им грозит и что можно сделать. В каждом классе нашлись активисты, с которыми школьник потом поддерживал централизованную связь. А ему со стороны родителей оказывал поддержку Дергунов. Именно Дергунов давал Никите листовки, возил на встречи, рассказывал интересные истории. И так через неделю была организована первая школьная забастовка за борьбу с латышизацией русских школ.


«Это мы — 34-я средняя школа, больше тысячи человек, полезли первыми в огонь и пошли на демонстрации. А давление за это всё перед госорганами испытывала наша директор Людмила Порункевич, которая в результате тяжёлой болезни покинула нас в феврале этого года. И поливали её грязью кто как мог, причём и русские (газета «Час», «Вести Сегодня»), и латышские СМИ», — рассказывает Никита. Никита был поражён вопросом об осознании рискованности игры. Тогда в свои 15 лет он расстался с первой любовью и впал в депрессию. Такое предреволюционное настроение было выходом для него, и, как истинный революционер и человек, посвятивший себя великой цели, он говорит, что ему было глубоко всё равно, что было бы впоследствии. «Где-то в конце туннеля был яркий свет — спасение русского образования для себя, своих одноклассников и будущих поколений».


Халявин столкнулся с давлением с разных сторон, в чём ему необходимую поддержку оказали СМИ и политики. Однако с некоторыми учителями у школьника сильно испортились отношения. С другой стороны, он считает, что в результате этих конфликтов он стал умнее. «Не сожалею ни о чём, что было сделано. Благодаря нашей активности мы получили вместо пропорции 90 процентов на латышском и 10 про- центов на русском — 60 на 40. Школы получили некую неприкосновенность, потому что политики боялись новых забастовок. И мы на весь мир доказали, что нас и нашу культуру нельзя “переделывать”, мы будем бороться до последнего!» — подытожил Никита.


Позднее он понял, что всё это движение за русское образование в целях своего PR стали агрессивно использовать политики из русскоязычных партий. Они буквально на всю страну и зарубежье заявляли (а Никита был свидетелем многих таких интервью BBC, Euronews, Первому каналу и другим), что всё это движение — это их рук дело. «Это всё они придумали. Это они революционеры. А те, кто всё это начинал, получается, просто лохи. Но политики имели на это право. Ведь они привлекали финансирование под акции протеста, они же нас и обеспечивали защитой. А мы своего всё равно добились. И в этот самый момент активность стала затухать. Мы небольшой группой людей, включая Свету Савицкую и Сашу Малашонок, переключились на международный уровень. Мы хорошо знали английский, хорошо выступали в СМИ. Мы не переставали работать, проводить исследования, привлекать международных правозащитников в Латвию».


Уже в 2004 году Никита получил все учебники в школе на латышском языке, за исключением литературы и физики. «Это было невозможно читать. Тексты некачественные, много терминов. На чужую поддержку уже не рассчитывал — чувствовал себя обманутым. Я стал копаться в Интернете, детально изучил вебпрограммирование и дизайн и через полгода в 2005 году открыл shkola.lv и собрал там все возможные учебные материалы на русском языке, по которым можно было бы учиться. Набралась команда из порядка 15 волонтёров — это были школьники, педагоги, психологи, журналисты. Мы все это делали бесплатно. Я до сих пор ежемесячно трачу деньги на этот проект. Мы собрали через год уже 30 тысяч веб-страниц с качественными материалами. Сейчас база составляет порядка 200 тысяч страниц», — рассказывает он о своей борьбе за русское образование если не революционными, то более кропотливыми методами.


Благодаря этим учебным материалам он не только окончил школу на высшие баллы, сдал все экзамены на «А» и «10», но ещё и сдал вступительные экзамены в МГИМО, заняв второе место среди иностранцев. В МГИМО латвийцев просто так на бюджет не берут. У университета нет соглашения с латвийским МИД, но репутация общественного деятеля помогла ему поступить в МГИМО на бесплатной основе. О будущем и об отечестве Никита говорит так: «С какой страной я свяжу свою жизнь? Страна — это всего лишь территория. Я связываю свою жизнь с людьми, которые мне дороги. Ригу посещаю раз в два-три месяца и буду делать это регулярно. Деньги сейчас зарабатываю в Москве. Что будет дальше, посмотрим. Через пару лет хотел бы поступить в Стенфорд в Калифорнии на MBA».


Для Никиты политика не только часть жизни, но и хорошая наука. Так он понял, что он человек социальный и увидел в этом своё призвание. В 2008-м он основал ещё один интернет-проект. Это социальная сеть для русскоязычных деловых людей Professionali.ru, которая на сегодняшний день объединила уже более 1 300 000 человек! В ходе последней сделки её оценили в 20–25 миллионов долларов.



Никите неоднократно предлагали участвовать в выборах в Латвии, но он понял, что в политику надо идти, имея кошелёк. «Не хочу быть вором, чтобы выживать. А в Латвии сейчас “наверху” заниматься больше нечем. Купил голоса, пришёл к власти, распилил бюджет, сел на “Майбах” и уехал. И никто тебе ничего не скажет. Людям же всё равно. Пока им совсем плохо не станет, они и с места не сдвинутся». Свободное время он проводит со своей девушкой, семьёй и друзьями. А как, уже не важно, — будь то путешествия или интеллектуальное общение, всё это приносит удовольствие.


P. S. К сожалению, многие ребята уехали в поисках лучшей жизни кто на Запад, кто на Восток. Описанные случаи наиболее яркие и удачные, хочется верить, что для большинства штаб останется той самой путёвкой в жизнь, которую они не купили, они сами её создали своей смелостью и стремлением сделать мир лучше.


Публикация в журнале «Балтийский мир»