Сверхновая Евразия

Какой должен быть проект будущего у России?

Очевидно, что с началом военной спецоперации России на Украине или, если угодно, глобальной гибридной войны России и Запада, мы вступили в совершенно новую эпоху для нашей цивилизации и для всего мира. Последствия происходящих изменений будут сравнимы в чем-то с Октябрьской революцией 1917-го года, в чем-то победы 1945-го года, но во многом не будут иметь аналогов.

Для России и окружающих её стран закончился многолетний цикл, отсчет которого можно вести с начала перестройки в СССР 1985-го года, а можно и еще раньше, с начала реализации практической проекта конвергенции в виде «вхожденчества» России в Европу, их интеграции.

Конфликт на Украине этот цикл закончил, мы увидели, как Европейский союз и ключевые страны Европы следуют в фарватере евроатлантической политики, разрушая даже крайне выгодные им торгово-экономические связи с Россией. Между Россией и Европой опустился железный занавес, в чём-то даже более плотный, чем во время первой холодной войны.

Россия ввязалась в глобальную схватку, из которой и она и её окружение не могут не выйти изменившимися. Но вот какими будут эти изменения? Иначе говоря, каким должен быть проект будущего, приемлемого, желаемого для России и её союзников?

Будущее как способ выжить

Как это не раз бывало в русской истории, вопрос будущего стоит предельно остро: либо Россия побеждает и реализует определенные цели, обеспечивающие её безопасное существование и развитие, либо наступает длительная смута, чреватая распадом российского государства и уничтожением русской цивилизации.

Цели и антицели – то, что задает параметры желаемого и нежелаемого будущего и они как раз должны определять суть проекта этого самого будущего, то есть отвечать на вопрос – мы хотим достичь того-то и того-то и не допустить иного развития событий ради чего? Какими могут быть цели России и всей русской цивилизации в ходе и по итогу событий на Украине и на других фронтах глобальной гибридной войны?

С самого начала нужно понимать, что будущее не просто неизвестно, туманно и непредсказуемо, будущее – проектируемо. Будущее – это проект осознанной целенаправленной деятельности, реализуемый руководством страны и ее народом или какой-то наднациональной элитной группой.

Проектов будущего, имеющих потенциал реализации, несколько, как правило, они привязаны к определенным цивилизационным и технологическим платформам, для которых являются практическим воплощением их целеполагания и стратегической культуры, сформированной за столетия исторического пути.

Русский проект будущего должен иметь несколько уровней, первый из которых – добиться гарантированного мирного и безопасного существования России как высокоразвитого и мощного государства многонационального российского народа. Далее России нужно собрать вокруг себя свою «ойкумену» – геополитический, военно-политический и экономический союз близких, комплементарных народов, которые вместе с ней готовы разделить её судьбу и бремя созидания мирного, благополучного и безопасного дома в Евразии.

Cобственный союз или блок необходим для наращивания и удержания «критической массы» в экономической, финансовой и технологический сферах, достаточной для участия в глобальной повестке наряду с другими полюсами силы.

Для этого России необходимо победить в начавшейся 24 февраля 2022 года войне то абсолютное зло, которое возродилось на Украине и в мире в виде нацизма, неоколониализма, несправедливого, иерархического миропорядка, в котором господствует Запад, заведший мир в экзистенциальный тупик и допустивший возрождение этого абсолютного зла.

Новый прорыв

Но России нужна не просто победа на Украине, которую можно представить в виде вполне конкретных территориальных приобретений, расширения сферы влияния, уничтожения нацистской и русофобской идеологии на большей её части и отодвигании фронтира с Евро-Атлантикой как можно дальше на Запад.

России нужно, на самом деле, преобразование Евразии, а следом за ней и всего мира, где Запад уже не будет единственным доминирующим полюсом, диктующим всем остальным правила и стандарты в политике, экономике, технологиях, общественной и культурной жизни. Россия решилась на резкое изменение статус-кво, в результате чего 500-летнее доминирование западного мира должно смениться более сбалансированным и справедливым миропорядком.

То есть у России и её проекта будущего не могут и не должны быть цели и проект сугубо реактивного и консервативного толка – только защита от западной экспансии и выживание страны.

Итогом этой войны должен быть прорыв России и всей русской цивилизации к иному качеству, приобретение ими превосходящей формы.

Так всегда было в истории нашей цивилизации, она развивается именно такими прорывами и рывками. Эту особенность русской культуры, назвав её «культурой взрыва» и отличие её в этом от западной очень хорошо уловил известный культуролог Юрий Лотман.

Племенное разнообразие Восточно-Европейской равнины качественно изменилось после формирования Руси – новой этносоциальной и политической формы организации этого пространства вместе с принятием православной веры. После монгольского нашествия, во взаимодействии с Ордой импульс для рывка накапливался в Северо-Восточной Руси и воплотился он в Русском царстве, начавшим движение на Восток.

После его кризиса и Смуты российское государство вновь приобрело новую форму и качество, став Российской Империей. Её сменил Советский Союз, доросший до глобального проекта, способного контролировать полмира и долгое время успешно противостоять конкурентному западному проекту.

Россия, начав спецоперацию на Украине, совершила то, что может закончиться либо её последующим рывком вперёд, либо упадком, потому как гибридное противостояние с Западом приобрело тотальный характер и не может закончиться с его точки зрения ничем иным, кроме как капитуляцией России с последующим её полным подчинением, причём, в гораздо более жесткой форме, чем это произошло после распада Советского Союза.

Таким образом никакого иного варианта кроме как побеждать в этой, что уже очевидно – долгосрочной и изнуряющей, борьбе у России нет и быть не может. Из этого нужно исходить и определять стратегию.

Украина и Евразия

Какие цели из этого следуют? Первое – необходимо довести результаты спецоперации на Украине до той степени, которая может считаться победой в ней России. Как минимум, это контроль в той или иной политической форме над юго-востоком страны, всем её причерноморским побережьем.

Это позволит получить не только геополитические трофеи, но и экономические – приморские территории с развитой логистической сетью, энергетической инфраструктурой и в целом с лояльным населением – являются крайне выгодным приобретением. Включение этих территорий в российскую систему, их восстановление, возрождение будут не только расходами, но подстегнут реальный экономический рост в самой России.

Впрочем, вряд ли стратегическое решение по Украине ограничится только этими территориями. Вся центральная Украина со столицей в Киеве должна быть не просто нейтральным государством, если таковое вообще сохраниться, но государством дружественным и союзным. Киев действительно важен для русской цивилизации и он не может находиться за её пределами.

То есть в Киеве должен быть другой политический режим и его установление там должно являться одной из целей действий России и её союзников на Украине. Вопрос с западной частью страны остается открытым, зависящим и от конкретной ситуации на фронте, и от возможности начать реальные переговоры с Западом относительно судьбы Украины и её частей.

Приращение России и её союзов большей частью территории Украины с населением в 15—20 млн человек – это фактор качественного изменения её состояния, увеличения её демографического и экономического потенциала. За это, в конечном итоге, там и идёт борьба.

Усиление восточно-славянского ядра в России позволит более активно продвигаться в восточном и южном направлениях, поскольку следующая, вторая цель должна состоять в том, чтобы Россия могла усилить евразийскую интеграцию, создав реальный геополитический, военно-политический и экономический блок с государствами Центральной Азии и Закавказья.

Если этого не будет происходить, то вакуум власти и влияния там будет заполняться конкурирующими субъектами, имеющими собственные проекты или претензии на них: Западом, Турцией, Китаем, Индией. Есть в этих регионах и растущий потенциал междоусобицы и внутренних конфликтов, чреватых серьезными угрозами для безопасности России, которые не могут быть устранены без постоянного присутствия там и глубокого вовлечения в местную ситуацию.

Эффективное присутствие в этих регионах необходимо России не только ради расширения сферы влияния и увеличения рынков сбыта, но и в силу того, что глобальный «поворот на Восток», то есть рост экономик и центров силы в Азии, должен означать увеличение интеграционной и иной связанности с Россией, наращивая там её «критическую массу». Без этой массы нельзя будет оставаться там ключевым игроком.

Покончить с Европой

Третья цель – «нейтрализация» Европы. Последние 300 лет Россия была цивилизацией-спутником Европы, часто выступая союзником одной из европейских держав для помощи в решении внутриевропейских конфликтов. Сегодня у России в Европе нет и в ближайшее время не будет никаких союзников. Ни Германия, ни Франция не пойдут на сближение с Россией, исходя из собственных интересов и евроатлантического фактора.

Действия России на Украине для них экзистенциально опасны. Союзник у России появляется скорее на Востоке – это Китай, по крайней мере, мы можем видеть, что отношения России и Китая на фоне ситуации на Украине являются довольно комплементарными, в отличие от основных стран Западной Европы.

Европейский союз с его высокомерной бюрократией, деградировавшими ценностями и растущим деструктивным влиянием восточных европейцев оказался вовсе не той силой, способной на стратегическое партнерство с Россией. Наоборот, подавляя позитивные импульсы, которые шли из Германии, Франции или Италии с национального уровня, он превратился в антироссийски прогрессирующую структуру, напрямую ответственную за кризис на Украине.

Из этого можно сделать вывод, что никакой особой ценности для России в Европейском союзе нет, ей гораздо более выгодны отношения с отдельными национальными государствами Европы, такими, например, как Венгрия.

Европа – это всего лишь полуостров Евразии, но как геософское понятие – это миф, придуманный греками для отделения себя от «варваров», позднее он стал в этом же качестве использоваться и современными западными европейцами. Европа – ментальный конструкт, выгодный для оправдания превосходства над остальными. Это колониальный конструкт и преодолевается он тем, что Европа должна перестать восприниматься в категориях исключительности, а европейскость должна уступить место евразийскости.

«Нейтрализация» Европы означает кардинальное изменение психологического отношение к ней, скажем, принятие того, что никакой трагедии в центробежных тенденциях по отношению к Брюсселю для России и её союзников нет. Равно как нет необходимости в участии в обеспечении энергетической или иной безопасности Европы. В плане идентичности это означает отказ от евроцентризма, идеологического европеизма и утверждение собственной цивилизационной субъектности.

Трёхсоставная опора

Кстати, это уже происходит, мы можем это видеть по социологическим данным: опрос Левада-центра в марте 2021 года показал, что 64% россиян не считают Россию европейской страной, а 70% не считают себя европейцами. Это коррелирует с тем, что близкие к силовым структурам интеллектуалы (Андрей Безруков, Андрей Ильницкий) определяют Россию не как Восточную Европу, а как Северную Евразию.

Евразийская идентичность России и её союзников вовсе не исключает всё европейское, скорее позволяет сохранить в себе то, что нам представляется ценным и нужным в наследии европейской цивилизации, но при этом держать необходимую ментальную дистанцию от современной Европы, которая рассматривает доведенный до крайних форм европеизм в качестве экспансивной идеологии, перемалывающей и подчиняющей все другие идентичности.

Определение себя через евразийство: Россия – ни Европа, ни Азия, а Северная Евразия – это опорная точка для русского самопознания. В рамках такого самоопределения России необходимо иметь свою мир-экономику, то есть стремиться построить собственное финансовое, технологическое большое пространство, а не быть частью чужого. Чтобы претендовать на такой статус, необходима последовательная отвязка от западной матрицы.

У организованного большого пространства, существующего в форме союза или империи должна быть своя миссия, сверхидея. У США — это сияющий град на холме, американская исключительность в виде универсальных правил демократии и капитализма. У Китая — единая судьба человечества, китайский социализм как альтернатива американскому капитализму. У ЕС — это европейские ценности, права человека и продвижение их по всему миру.

Даже у возрождающихся субимперий — Польши и Турции это есть. Польша видит себя оплотом латинского мира, создающим новую Речь Посполитую — Междуморье, противостоящую деградации Западной Европы, экспансии ислама и Москвы. Это как бы альтернативная, белая и традиционно-консервативная «истинная», а не постмодернистская Европа.

У Турции тоже интересная идея, трехсоставная. Там есть геополитический фактор — неоосманизм, стремление к гегемонии на пространстве бывшей Османской империи, этнический — пантюркизм, стремление объединить все тюркские народы, построить Великий Туран и религиозный — претензия на лидерство в мусульманском мире и возможное возрождение халифата.

Наша идея, скорее всего, тоже должна быть сложносочиненной. Там должен быть этнокультурный фактор — стремление к объединению, как минимум, восточных славян, всех, кто считает себя русскими, собирание Русского мира – и это сейчас происходит на Украине. Должен быть религиозный фактор: оплот, защита православия от расколов и разрушительного экуменизма.

Чистый панславизм, к сожалению, уже не сработает, католический фактор, противостояние по линии сербы—хорваты, русские—поляки не оставляют пока никаких серьезных перспектив для панславизма, в отличие от пантюркизма, в рамках которого религиозные противоречия сейчас не такие острые, а языковая близость гораздо более ощутима.

Должен быть мощный геокультурный и геополитический фактор, вбирающий в себя иные идентичности, то есть евразийский, в рамках которого вместе со славянами, русскими, православными должны находить свое достойное место тюрки, кавказцы, мусульмане, буддисты. Без этого нельзя, если делать упор только на славянскость и отторгать иные элементы, они рано или поздно перейдут под сень Великого Турана или чего-то подобного.

Нам нельзя без евразийского измерения, потому как нужны точки опоры в Средней Азии, в Закавказье, метаидентичность как для России, так и в целом для Северной Евразии. Она может быть только евразийской на основе русского языка и культуры. Все три элемента: православная ойкумена, панрусизм, евразийство должны существовать единовременно как coincidentia oppositorum и не противопоставляться друг другу, в этом секрет успеха.

Всемирность и космизм

Очевидно, что все это должно дополняться и собственным проектом социального устройства мира, более справедливым, человечным, гуманным, чем западный капитализм. Чувство правды, справедливости – глубокая внутренняя установка русской культуры и если они реализуется в какой-то значительной степени внутри государства, то это обеспечивает и колоссальную поддержку, легитимность власти внутри страны, и отклик у народов мира.

При всей возможной критике Советского Союза, но именно стремление к социальной и национальной справедливости в виде борьбы с эксплуатацией бедных богатыми, с огромным разрывом в доходах между людьми, с расизмом и колониальной системой, вложения в развитие человека, образование, науку и культуру сделали его крайне привлекательным как для русского народа, так и для многих других народов планеты.

Русский Красный проект в той форме закончился в силу разных причин, в том числе, из-за исчерпания внутреннего огня и веры в него со стороны правящих страной элит, поддавшихся на иллюзию «конвергенции» систем, в итоге закончившейся попыткой «вхожденчества» в Запад и цивилизационной перевербовки. Но и этот этап, судя по всему, закончился, Россия возвращается к себе и возвращает своё.

Самое важное здесь – не остановится на полпути, иметь картину мира, обращенную в будущее, а не в прошлое, каким бы славным и вдохнавляющим оно ни казалось. Поэтому мы возвращаемся к вопросу о стратегических целях России и её проекте будущего – какими в максимальном пределе они должны быть, ведь только такие они соответствуют размаху и масштабу русской идентичности.

Успешная спецоперация России на Украине, собирание нового крепкого союза в Евразии-России необходимы ради набора «критической массы» для участия в определении «правил игры» глобального уровня, конфигурации нового миропорядка. Решая проблему Украины, Россия может добыть из этого дополнительную энергию развития и конвертировать её во что-то похожее на появление в Евразии сверхновой своей формы.

Геополитическая и геоэкономическая революция, на которую все-таки решилась Россия, должна привести к формированию мирового устройства, основанного на балансе интересов и равноправных, уважительных отношениях, на реальном, полезном для всего человечества сотрудничестве между цивилизациями и державами.

Глобальная практическая задача – нахождение баланса интересов, выработка метаязыка и форм для такого сотрудничества между центрами силы, цивилизациями, способными определять траекторию развития человечества – это следующий за евразийским уровень русской идентичности и целеполагания, который следом за Фёдором Михайловичем Достоевским мы можем назвать всемирностью: «наш удел и есть всемирность, и не мечом приобретенная, а силой братства и братского стремления нашего к воссоединению людей».

А за евразийством и всемирностью следует еще один уровень, укорененный и естественный для русского сознания – космизм. Его цель заключается в том, чтобы направить, возглавить общие усилия человечества на совместное освоение космоса, предлагать принципы для объединения человечества и выхода его за пределы планеты, формировании этики и философии освоения космического пространства, отличных от земной конкуренции и хищнической эксплуатации ресурсов.

Мы подошли к предельным основаниям возможного проекта будущего для России, обозначив их в самых общих чертах, без промежуточных задач и технических заданий, но это – самое общее видение целей и смыслов движения и развития русской цивилизации – нам представляется крайне важным, вносящим свою лепту в дискуссию, без которой невозможно никакое осуществление этого движения и развития в реальности.

Алексей Дзермант