Терминология, прикрывающая террористов

При ведении информационной войны широко практикуется подбор специальных терминов

На первый взгляд безобидная терминологическая трактовка событий, происходящих на территории Чечни, может нести в себе более глубокий смысл и содержание. Если точнее сказать, использоваться в целях формирования общественного мнения.

Как отмечают специалисты, подбор специальных терминов широко практикуется при ведении информационной войны. В этой связи было довольно интересно проанализировать сообщения западных СМИ по чеченской проблематике, которые ежедневно будоражат "уши" заграничной общественности. Как выяснилось на страницах многих изданий западному обывателю (выполняющему функцию основного носителя общественного мнения) неосознанно или сознательно предлагаются такие лингвистические конструкции, которые традиционно ассоциируются с негагивным отношением к рассматриваемому явлению. Так, например, среди наиболее часто употребляемых терминов, характеризующих контртеррористическую операцию в Чечне, можно выделить такие, как "оккупация республики" или "чеченская авантюра". Военнослужащие федеральных сил, принимающие участие в операции, представляются как "оккупационные войска" или "полувоенные гангстеры-контрактники". Правда, надо отдать должное, ряд серьезных, прежде всего европейских изданий видимо из-за заботы за собственную репутацию все-таки более точны в использовании терминов.

Понятие "террорист" или на худой конец "боевик" применительно к террористам в Чечне, упоминается достаточно редко. Значительно чаще употребляются такие термины, как "повстанцы", "чеченские партизаны" или "мятежники". Одного из их лидеров А.Масхадова чаще всего называют "чеченским президентом", а также "лидером Чечни", реже "главнокомандующим сил сопротивления", забывая при этом о том, что этот самый "лидер" неоднократно отдавал приказы убивать мирных жителей и наших военных. Одним из главарей чеченских террористов, что наиболее соответствует его делам, его почему-то на Западе не считают. Окружение же Масхадова, у которого руки по локоть в крови, даже в российских СМИ частенько именуют не иначе как "полевые командиры"! Этакие безобидные "комбайнеры" получаются.

Многократность повторений подобных терминов, как отмечают эксперты, способствует "закреплению" установок на подсознательном уровне индивида и, в конечном счете, в массовом сознании различных слоев населения. В итоге бывает достаточным упоминания одного т.н. "сигнального" термина, например, "Чечня", чтобы ассоциативная память у большинства (или у широкого круга) аудитории моментально "высветила" вполне определенный набор понятии и установок.

К терминологической области некоторые специалисты-психологи относят также применение такого приема обработки общественного сознания, как манипулирование или подмену понятий. Так, например, в качестве доказательства безальтернативности фигуры А.Масхадова в качестве "лидера Чечни", практически все издания используют термин "легитимность". И лишь после этого следует выстраивание аргументной базы для подтверждения данного тезиса.

Правда, именно такой ракурс изучения проблемы является некорректным, т.к. основывается на ошибочном (ложном, неверном и т.д.) смысловом содержании самого предмета дискуссии, и именно, термина "легитимность". Даже многие западные издания признают очевидный факт, что реальная власть А.Масхадова (точнее сказать влияние), если и имеет место быть, то распространяется на очень незначительную часть чеченского общества. "Трибьюн ньюс сервис" в этой связи констатирует, что "Масхадов скрывается и, по-видимому, не имеет особой власти над Басаевым, Хаттабом и десятками полевых командиров более мелкого масштаба в этом регионе". Данного вывода придерживаются также "специалисты по Чечне" из Научно-исследовагельского центра по изучению конфликтов при Королевской военной академии (Сэндхерст, Англия), которые также отмечают наличие незатухающих противоречий стане известных террористов в их борьбе между собой за власть. Следовательно, речь может и должна идти не о степени "легитимности" Масхадова, а о степени его "дееспособности". Но именно такая постановка вопроса в корне опровергает первоначальное суждение западных СМИ о Масхадове как о "лидере чеченского общества" и, видимо, по этой причине не используется.

Другим примером манипулирования индивидуальным и массовым сознанием, а также формирования общественного мнения в западных странах можно считать использование термина "зачистка". Происхождение военного термина "зачистка" применительно к особенностям "западного менталитета" уходит своими корнями во времена колониальной войны Франции в Алжире (1957 - 1962 гг.). Именно французскими военнослужащими в тот период был впервые применен термин "ratonnade", буквально означающий "зачистка от крыс". Причем этимология слова связана с "raton" – "крыска", а именно так французы презрительно называли арабскую прислугу в Алжире. Несколько позже ими же были введены в военный лексикон понятия "bouclage" – блокирование населенного пункта, "quadrillage" – последующий за блокированием штурм и, наконец, "retissage" – зачистка того, что осталось. Именно по этой причине широкое применение в западной прессе понятия "зачистка" в контексте чеченских событий имеет вполне конкретную историческую и смысловую нагрузку, а также содержание, явно ассоциирующееся с "грязной" (как в то время называли) войной Франции в Северной Африке, в ходе которой, только по официальным данным, погибло более миллиона человек, а полтора миллиона стали беженцами.

Необходимо отметить, что термин "зачистка" достаточно широко употреблялся и в российских СМИ, особенно в период чеченской кампании 1994-1996 гг. хотя и в меньшей степени он употребляется и в настоящее время. Вообще же просматривается тенденция того, что западные СМИ с готовностью цитируют некоторые российские издания, не слишком тщательно подходящие к выбору формулировок, а также российских и западных "правозащитников", которых трудно упрекнуть в стремлении поддерживать позитивный имидж России на международной арене. Почему журналисты не употребляют формулировки "проверка паспортного режима", "мероприятия по выявлению террористов", как наиболее полно отражающих содержание проводимых действий непонятно.

Еще одним примером манипулирования понятиями является использования терминов "русский" и "российский". Применительно к общим формулировкам и определению статуса федеральных сил, участвующих в контртеррористической операции, западные СМИ, как правило, используют термин "российские" (войска, силы и т.д.). Однако, когда речь заходит о конкретных событиях с участием военнослужащих, применяется термин "русские" (солдаты, военнослужащие).

Подобный взгляд на имеющуюся ситуацию, по мнению некоторых экспертов, не только противопоставляет понятия "русский" и "россиянин" (т.к. в действительности российскую группировку в Чечне представляют военнослужащие десятков национальностей), но и, основываясь на этом, дистанцирует понятия "русский" и "чеченец". Данное обстоятельство, в свою очередь, может выступать в качестве косвенного подтверждения тезиса о "независимости Чечни", а также об "агрессии России против суверенного государства". Немецкая "Нетцайтунг", в частности, в статье "Чеченцы боятся русских солдат" утверждает, что "русских в Чечне больше не считают оккупантами, а разбойниками и убийцами". Некоторые аналитики приходят к выводу о том, что многие западные СМИ сознательно эксплуатируют т.н. "национальный вопрос" при освещении конфликта, что явно не способствует его быстрейшему завершению, а также закладывает "мину замедленного действия" в межнациональных отношениях на территории республики на продолжительный период послевоенного восстановления Чечни.

Кстати, большей частью этот набор терминов и конструкций очень даже хорошо представлен в передачах "свободной" радиостанции в том числе и для Северного Кавказа, которые словно паутина опутали весь мир. Странно после всего этого слышать от конгрессменов, которые патронируют "Свободу", "о необходимости скорейшего урегулирования конфликта", ведь сами же его и разжигают, настраивая при этом против России западную общественность.