У русских в Эстонии терпение не безграничное

Интервью с сопредседателем Союза русских общин Европы Михаилом Петровым

Вчера, 15 февраля, парламент Эстонии одобрил в третьем чтении законопроект «О сносе запрещенных сооружений», согласно которому знаменитый памятник «Бронзовому солдату» в центре Таллинна, подпадающий теперь под определение «запрещенное сооружение», должен быть демонтирован эстонскими властями в течение 30 дней со дня вступления закона в силу. При этом президент Эстонии Тоомас Хендрик Ильвес уже заявил о своем отказе вводить в действие утвержденный парламентариями закон, считая, что он противоречит ряду статей конституции Эстонской Республики. В интервью порталу Russkie.org ситуацию вокруг памятника Воину-освободителю в Таллинне комментирует Михаил Петров, известный эстонский правозащитник и писатель, сопредседатель Союза русских общин Европы. - Парламент Эстонии утвердил в третьем чтении законопроект о «О сносе запрещенных сооружений». Правильно ли мы понимаем ситуацию, что теперь «Бронзового солдата» может «спасти» только эстонский президент? - Полный текст претензий президента Ильвеса к эстонским законодателям мне не известен, но в том, что попало в прессу настораживают обманные заголовки, из которых можно сделать вывод о том, что президент как будто недоволен этим законом. Из этих текстов, на мой взгляд, понятно только то, что президент недоволен качеством закона, а не его содержанием или направленностью. Если завтра не состоится событие масштаба Второго пришествия Иисуса Христа, то закон будет одобрен и памятник снесут. В своей речи по случаю 87 годовщины Тартуского мирного договора президент Томас-Хендрик Ильвес заявил, цитирую: «И все же Эстония может гордиться XX веком, так как она победила дважды. Кроме Освободительной войны — и в «холодной войне». Эстония осталась на стороне победителей. Это должно бы позволить нам относиться к XX веку с великодушием и уверенностью победителей и быть выше унизительного страха поверженного». Конец цитаты. Так что победа над «Бронзовым солдатом» станет первой победой в новом столетии. - Поясните, пожалуйста, как соотносятся между собой одобренные эстонскими парламентариями законы о «О сносе запрещенных сооружений» и о «О защите воинских захоронений». Действительно ли, как утверждает премьер-министр Андрус Ансип, речь идет не о сносе «Бронзового солдата», а о его переносе в другое место? - Вопрос необычайно запутан. Зачем правительство держится за останки «оккупантов» и надгробный памятник – «символ оккупации», не желая отдать их России? Памятник является первым шедевром эстонского социалистического реализма. С этой точки зрения, «Бронзовый солдат» есть художественная ценность и достояние эстонского государства, так что памятник отдать нельзя. С другой стороны, если под самим памятником не будет найдено захоронения, предположительно относящегося ко Второй мировой войне, то перенос памятника в другое место становится бессмысленным и место ему в подвалах Музея оккупации. Но и здесь есть свои нюансы. Если братскую могилу будут искать под монументом (предложение премьер-министра Ансипа), то там ее нет. Однако сквер с монументом является частью средневекового кладбища Святой Варвары и костных останков там в избытке. Предположим, что братскую могилу будут искать в правильном месте и найдут. Неизбежно встанет вопрос об идентификации останков. Имена известны, но потребуется соотнести конкретные останки с конкретными именами, потому что перезахоронить без уведомления родственников некрасиво – вдруг кто-нибудь захочет забрать прах, чтобы перехоронить на родине? Такое развитие событий – для эстонской стороны хуже геморроя. Безымянные останки перезахоронить легко. Останки тех, кто опознан или может быть опознан – это серьезная проблема. Из этого я делаю вывод о том, что правительство постарается обрубить концы – искать захоронение оно не будет, или будет искать там, где его нет. - Посол Эстонии в России Марина Кальюранд недавно заявила, что «Бронзовый солдат» долгие годы, действительно, был памятником воину-освободителю, а символом оккупации он стал после того, как в прошлом году, «это место было использовано для пропаганды светского режима и оскорбления независимости Эстонии». Что имеет в виду госпожа посол? - Еще в 1994 году мэрия ликвидировала надгробия и сравняла могилу с землей. Люди стали приходить к памятнику. Теперь, когда нас хотят унизить, то упрекают в том, что мы топчемся на могиле, песни поем и пьем водку. Памятник превратился в некий универсальный символ, который можно наполнить любым содержанием. Это и символ советской оккупации, и символ унижения эстонского народа, и одновременно «русское «все». Это старая история про кощееву смерть на конце иглы: сломайте иглу, и нет ни эстонских унижений, ни русской чести, ни русского достоинства, ни русской истории, ни русского будущего. Вот еще цитата из той же речи президента Ильвеса: «Эстонский народ, потерявший в войнах и репрессиях XX века сотни тысяч сыновей и дочерей, понимает значение Великой Отечественной войны для русского, украинского и белорусского народов. Когда же 9 мая вместо поминовения павших начинают превозносить оккупацию и вместе с этим отрицать выпавшие на долю эстонского народа страдания, этого Мы терпеть не можем». Конец цитаты. Если они терпеть не могут, то и у русских в Эстонии терпение не безграничное. Что касается «пропаганды советского режима», то я не устаю повторять, что режим давно стал достоянием истории и пропаганда его бессмысленна. Марина Кальюранд выучилась при советской власти, да так и застряла в том политическом режиме, который делил все человечество на врагов и друзей. Ее племянник Мариус Манк, попавший на шесть лет в ирландскую тюрьму за контрабанду наркотиков на сумму 42 тысячи евро, оказался более тетушки «продвинутым» по линии европейской демократии. Для него мир делится не на врагов и друзей, а на клиентов и потенциальных клиентов. Люди, которые похоронены в братской могиле, это жертвы Второй мировой войны. Они не принадлежат советскому режиму, потому что вне зависимости от вероисповедания, они совершили высший христианский подвиг любви – отдали жизнь свою за други своя. Так что «победители» они только по общему смыслу победы над нацизмом. Но они же и «оккупанты», потому только, что президент и премьер-министр Эстонии «так чувствуют». - Нынешние страсти вокруг памятников развернулись в аккурат перед выборами в Эстонский парламент. И это вряд ли можно объяснить простым совпадением. Так кому и зачем это все нужно? - Еще совсем недавно, никто бы не получил выгоды от сноса памятника. Сегодня ситуация изменилась и выгоду получат только центристы, потому что партию возглавляет опытный политик Эдгар Сависаар. Если памятник снесут до выборов, то выборы неминуемо пройдут в обстановке паранойи, в страхе перед общественными беспорядками. Кризис в обществе потребует привести к власти харизматического лидера, способного примирить русских и эстонцев. Лучшей кандидатуры антикризисного менеджера, чем Эдгар Сависаар, в стране нет. Это, что касается внешней стороны дела. Внутренняя составляющая процесса – стремление власти, во что бы то ни стало прикрыть агонию эстонского «экономического чуда». Астрономическая инфляция, завышенный курс местной валюты, скрытая безработица, вывоз прибыли и капиталов в другие страны. Единственная стабильная статья дохода – российский транзит плюс стирка «грязных» денег. Но дружба Эстонии с Россией не всех устраивает в Европейском союзе, и, в первую очередь, бизнес-элиту Финляндии. Именно Финляндия желает монополизировать «дружбу» с Россией. Именно Финляндия толкает все эти годы Эстонию на конфронтацию с Россией. - Недавно вышла в свет Ваша книга «Два мемориала: линия разлома», в которой, насколько нам известно, подробно говорится о судьбе мемориала на Тынисмяги. А о каком втором мемориале идет речь и где проходит эта самая «линия разлома»? - Линия разлома приходится на эстонское общество. Эстонцы до сих пор не выяснили окончательно собственные взаимоотношения. Страна раскололась в XIX веке, решая какую социальную модель общества строить в будущем, пойти ли вместе с Россией или реализовать себя в остзейском варианте. В 1917-1919 году общество вновь раскололось на «буржуазию» и «большевиков». То, что сегодня называется Освободительной войной от «насильнической большевистской России» в действительности было гражданской войной, в которой эстонцы убивали эстонцев. Одни с помощью российских большевиков, другие с помощью союзников России по Антанте. События 1940 года, когда на поверхность вырвался тлеющий огонь не закончившейся гражданской войны в Эстонии, не случайно стали называть «восстановлением советской власти в Эстонии». Пришел 41-й год и эстонский народ вновь раскололся – кто-то оказался в рядах Красной армии, а кто-то в Waffen SS. В 1944 году раскол углубился: часть народа желала мирной жизни, а кто-то ушел в леса, но не для того, чтобы бороться за свободу Эстонии, а чтобы скрыться от правосудия. Эти, не примирившиеся с советской властью эстонцы, стали убивать других эстонцев – сельских активистов, милиционеров, работников торговли, инкассаторов. В конце 80-х годов прошлого века руководство Эстонии во главе с Председателем Президиума Верховного Совета ЭССР Арнольдом Рюйтелем спровоцировало жесточайший продовольственный и товарный кризис. Общество вновь разделилось – кто-то был за сохранение Союза ССР, большинство решило в пользу независимости. Второй мемориал – это памятники эстонцам, которые в 1941-1945 годах воевали на стороне нацистской Германии в рядах Waffen SS, памятники тем, кто принимал участие в геноциде евреев в самой Эстонии, в Белоруссии, в Польше, на территории России. В упомянутой речи президент Ильвес говорил о том, что Эстония покаялась и принесла извинения, но памятники остались, и эти памятники говорят не в пользу покаяния. Но Белоруссия молчит, хотя убитые в Новогрудках евреи – это часть ее населения. Молчит и Польша, хотя евреи из Лодзи, Пшемысла, Ржешова, Тарнополя – это часть народа Польши. На Марьямяги в Таллинне построен мемориал «борцам за свободу Эстонии» с указанием конкретных частей Waffen SS и приданных им полицейских батальонов – 36 полицейского батальона, ответственного за геноцид евреев в Новогрудках, 286 и 288 батальонов, ответственных за геноцид евреев в Польше, Omakaitse (эст. – самооборона), уничтожавшего евреев в Эстонии так тщательно, что даже не встал вопрос о создании гетто. - Чем, по Вашему мнению, окончится нынешняя эстонская борьба с памятниками? Удастся ли спасти «Бронзового солдата»? Каковы будут последствия всей этой истории? - Борьба с так называемыми советскими памятниками только началась. Нужно ли спасать «Бронзового солдата» я не знаю. Я убежден в том, что надгробный памятник без могилы лишен всяческого смысла. И в этой связи я считаю безнравственными попытки придать ему какой-то иной статус, который бы устроил обе стороны конфликта. Как это ни омерзительно, но лучше уж пусть снесут надгробный памятник, чем продолжают глумиться над памятью мертвых. Этот политический режим войдет в историю Эстонии с клеймом безнравственного, богопротивного, антихристианского. Место Эстонии на скрижалях истории столь незначительно, что имена аморальных членов правительства и парламентариев будут преданы забвению.