Виталий Третьяков: Такой манифест могли написать многие,

но благодаря Михалкову его заметили!

Нет в Манифесте Никиты Михалкова ничего такого, что бы не говорили до него многие другие из ныне живущих Когда меня первый раз спросили о том, как я отношусь к Манифесту просвещенного консерватизма Никиты Михалкова, я сказал так: готов поставить под ним свою подпись, но после этого у меня будет сто дополнений и сто возражений. Чем же важен нам и почему нужен михалковский Манифест — несмотря на всё его несовершенство и безусловную утопичность? Так уж сложилось в последние десятилетия в России, что нет своих пророков в нашем Отечестве. Точнее говоря, их совсем мало. Мало тех, к словам кого готова прислушаться вся нация, все мыслящие и сомневающиеся люди, все люди, рассудочно или эмоционально трепещущие от неясности наших исторических перспектив, нашего будущего, да и зыбкого и неустроенного нашего настоящего. Кто в России те люди, на слово или пространный текст которых готова откликнуться хотя бы словом — о деле отдельный разговор, вся нация? Их меньше, чем пальцев одной руки. Как всегда у нас, это официальный глава государства. Сейчас — президент Дмитрий Медведев. Сумел сохранить за собой это свойство и президент бывший — глава правительства Владимир Путин. Третий такой человек — Патриарх Московский и Всея Руси Кирилл. Вот и всё. На каждом митинге у нас свой любимый оратор, в каждой губернии свой записной златоуст (как правило, местный губернатор), в каждой тусовке своя звезда, на каждом телеканале свой Цицерон. Каждый министр у нас знает свой шесток — лишнего не скажет, дальше положенного окрест своего министерства не оглянется. Нет в Манифесте Никиты Михалкова ничего такого, что бы не говорили до него многие другие из ныне живущих. Целые и довольно многочисленные группы воцерковленных и невоцерковленных православных консерваторов говорили и говорят то же, что в «Праве и Правде» Михалкова продекларировано. Выпущены, и в немалом числе уже, соответствующие и куда более михалковского детальнее и логичнее разработанные «доклады», «доктрины» и «проекты». Нет им ни понимания, ни даже внимания. Даже со стороны академической общественности. Тут у нас вообще сложилась губительная ситуация: общественная наука у нас развивается сама по себе, а общественная мысль сама по себе. И вместе им не сойтись. Не видно пока такой перспективы. И вот Никита Михалков, сам ли, или с группой литературных товарищей, собирает воедино некий пласт актуальных общественных вопросов и не слишком и не всегда убедительных ответов на них, и обнародует под громким титулом Манифеста. На то же самое, сказанное до того Ивановым, Петровым, Сидоровым, Аверьяновым, Кобяковым, Прохановым и многими другими, общество и интеллектуально подкованная его часть (ну и начальство, разумеется) внимания не обратили. Теперь сказал Никита Михалков — шанс появился, что обратят. Во всяком случае, первый живой отклик (если не затухнет или не затушен будет) наличествует. Даст бог, случится, наконец, и общенациональная дискуссия. Вот почему нам нужен Манифест Михалкова. Вот почему он полезен. А какие же вопросы ставит Михалков? Да те, что давно уже и назрели и перезрели, а мы все умудряемся жить не давая на них ответа — честного, искреннего, консолидированного, консолидирующего. Не указом, не законом и не притворным согласием, скрепляющими правящий класс и общество, Кремль и народ. Нельзя жить без национальной идеологии, говорит Манифест Михалкова. И ведь всем уже ясно, что нельзя, да завести ее не решаемся, стесняемся (вдруг на Западе плохо подумают), да и не знаем, какую. Россия — особая цивилизация, говорит Михалков. Да ведь так и есть. Но отвергается этот тезис меньшинством без доказательств и сожаления. Отвергается и в политике не учитывается. А нет бы задуматься. Россия — империя, говорит Михалков. И без Михалкова это очевидно. Но стыдно кому-то, а кому-то не хочется это признать. Знамо дело, империю блюсти не бородою трясти. Тут и усилия нужны сверхмерные, и искусство особое, и демагогией политкорректной не обойтись. А если бы честно признать реальность, глядишь, и внешняя с внутренней политика по многим направлениям выпрямились бы. Русская политическая система особая, на западную не похожа, утверждает Михалков. Тут уж совсем смешно: всякий раз наш правящий класс декларирует то, что все политические законы западных демократий действуют у нас в полной мере и без изъятий, и всякий же раз никак этих законов придерживаться не хочет или не умеет. И оправдывается в банях и в кабинетах: это же Россия! А вслух и официально сказать боится. Вот бы сейчас, после выхода михалковского Манифеста (хотя и раньше поводов было достаточно), и обсудить масштабно, публично и откровенно: симфония властей нам нужна и для нас естественна или разделение властей? Вопрос открытый. Так просто, как в тексте Михалкова, не решается. Обсудим ли? Совсем уж странно: Михалков впрямую предлагает легализовать особый статус и политические привилегии «аристократов-государственников», то есть правящего класса. Но нет внятного ответа именно из недр этого класса: то ли чувствуют себя не достаточно аристократами, то ли не вполне государственниками. Но и народу власть отдавать не намерены. Очень робко подошёл в своем Манифесте Никита Михалков к русскому вопросу. Исключительно через культурную парадигму, да и то с оговорками. Но и тут не нашел пока понимания. А ведь нельзя не видеть, что национальный вопрос в России всё обостряется и обостряется. Плавильного тигля американского типа не получается. К когда-то более эффективной советской «дружбе народов» возвращаться не намерены или не умеем. «Европейский мультикультурализм» и в самом Евросоюзе трещит по швам, свидетельством чему соответствующие скандалы этой осени. В России — вообще ничего, кроме замалчивания проблемы на фоне всё более и более многочисленных межнациональных столкновений и судебных процессов. Может, стоит обсудить — пока не поздно? А критиковать Манифест легче легкого. И так ясно, что там на 50 процентов истин и золотых афоризмов столько же благопожеланий или даже нелепостей. Но вопросы-то остаются, трепещут, а какие и кровоточат. И мы опять не дадим на них ответы? А ведь это — с закрытыми глазами к гибели. Вот о чём Манифест Михалкова.