"Внешняя политика России: лидером быть выгодно"
Евроатлантика, постсоветское пространство и Русский вопрос во внешней политике России
В пору работы российским представителем при НАТО я часто задавался вопросом, почему, когда говорят о союзниках России, в первую очередь на ум приходит известное выражение императора Александра III о том, что у нашей страны есть только два союзника — Армия и Флот. Внешняя политика есть проекция внутренней, и когда Россия вновь прочувствует свою ответственность лидера, осознает свои национальные интересы как жизненную потребность и начнет проводить свою дипломатию не реактивно, реагируя на действия мировых игроков, а, наоборот, навязывая свою собственную международную повестку, у нас снова появятся многочисленные союзники и сторонники, желающие примкнуть и прильнуть к сильному.
В 90-е наши партнеры привыкли к бесхребетности российской внешней политики, когда в конечном итоге мы прогибались под линию Запада, например, по ситуации вокруг Югославии или по навязанным нам пресловутым стамбульским обязательствам. Широкий публичный шаг в деле восстановления национального престижа России в мире был сделан В.В.Путиным в 2007 году, когда он произнес свою знаменитую мюнхенскую речь и заставил мир взглянуть на современную Россию по-новому. Для тех, кто нас тогда не услышал или не понял, мы продемонстрировали жесткий ответ на агрессию режима Саакашвили против Южной Осетии.
Стальной кулак в лайковой перчатке
Не следует забывать, что относительно мирная жизнь России и наших соседей на протяжении нескольких десятилетий была оплачена дорогой ценой — десятками миллионов человеческих жизней, погубленных во Второй мировой войне. послевоенное равновесие держалось на стратегии взаимного ядерного сдерживания.
Ядерный щит, унаследованный Россией от советского времени, по-прежнему надежно защищает наше государство от любых посягательств. Так будет и впредь, ибо в этом мире уважают и понимают только силу. поэтому наличие стратегических ядерных сил, хорошо обученных и оснащенных по последнему слов техники Вооруженных сил, передового оборонно-промышленного комплекса должно стать важным «джентльменским аргументом» на мирных переговорах. Ни один потенциальный агрессор, если он хочет физически сохраниться, не будет дразнить Россию или тем более нападать на нее, осознавая, какая мощь скрывается за ее миролюбивым фасадом и какие стальные кулаки согреты белыми лайковыми перчатками. Во внешней политике ничто не играет такой большой роли для усиления авторитета государства на мировой арене, как его оборонный потенциал.
Тем не менее Российская Федерация никогда за свою историю не вела агрессивных войн, не захватывала чужих территорий и не готовила этих действий. Наша политика в военной области основана на планировании только оборонительных мероприятий. Принцип «хочешь мира — готовься к войне» — это основополагающая идея нашей оборонной политики. Но новый век ставит нас перед качественно новыми вызовами безопасности.
Само понятие войны меняет оттенки: на наших глазах возникают все новые и новые региональные и локальные войны. Система международных отношений неустойчива и не в состоянии умиротворять территориальные споры, подавлять вылазки экстремистов, гасить межэтнические столкновения и тушить пожары гражданских войн. Это наглядно продемонстрировали события вокруг Ирака и Афганистана и других стран большого Ближнего Востока, в первую очередь – Ливии. Расширяются масштабы международного терроризма и организованной преступности, растут этнический и религиозный экстремизм, наркобизнес, незаконная миграция.
Мы не можем допустить превращения России в арену геополитической и геоэкономической экспансии со стороны мировых и региональных центров силы. Чужого добра нам не нужно, но и посягательств на наши полезные ископаемые, материальную базу и свободную жизнь граждан страны мы не допустим. Россия останется сильным и влиятельным региональным и глобальным игроком. И в условиях нестабильного, меняющегося миропорядка у нас есть своя повестка дня, которую мы будем предлагать нашим партнерам и союзникам.
Евроатлантика: неделимая безопасность или лес товарища Волка?
Войны в Афганистане, Ираке и Ливии выявили простую и всем понятную вещь: Соединенные Штаты Америки реализуют свои национальные интересы так, как они их понимают. И союзнические договоренности, и резолюции Совета Безопасности ООН при этом играют лишь инструментальную роль: в той части, в которой они устраивают Вашингтон, они соблюдаются.
Фактически после развала СССР Вашингтон попытался оформить такую модель миропорядка, которую можно назвать гегемонизмом. Однополярный мир по-американски — это состояние безоговорочного мирового лидерства, которое США получили в момент исторического краха коммунизма и развала советского государства.
«Постсоветское» десятилетие Буша-старшего и Клинтона – это пик американского влияния и авторитета, когда некоторые философы заговорили о «конце истории», в том смысле, что альтернатив у американского лидерства и американских ценностей больше не осталось. Однако уже правление президента Буша-младшего началось с катастрофы 11 сентября 2001 года и войны в Афганистане. Начатая вопреки протестам союзников и без санкции Совбеза ООН война в Ираке – это, пожалуй, переломный момент: мир увидел, что Америка слишком много себе позволяет.
Президентство Дж. Буша- младшего ознаменовалось падением репутации США, и уже 44-й президент Б.Обама избирался под лозунгами восстановления американской популярности, выхода из военных конфликтов и сосредоточения на внутренних проблемах в условиях финансового кризиса. И попытки американцев утвердить свое превосходство и закрепить доминирование во всех сферах не прекращаются, несмотря ни на экономические кризисы, ни на военные неудачи.
Однако сегодня ни традиционные, ни новые партнеры США не хотят плясать под банджо и хип-хоп, играя роль инструмента реализации глобальных интересов Вашингтона. Эксперты и политики заговорили о падении влияния Америки. Как пишет В.В.Путин («Россия сосредотачивается — вызовы, на которые мы должны ответить». Известия, 16 января 2012), «прежний единственный «полюс силы» уже не способен поддержать глобальную стабильность, а новые центры влияния еще не готовы это сделать. Резко возросшая непредсказуемость мирохозяйственных процессов и военно-политической обстановки в мире требует доверительного и ответственного сотрудничества
государств, и прежде всего постоянных членов Совета Безопасности, стран «большой восьмерки» и «большой двадцатки».
Необходимы постоянные усилия для преодоления взаимной подозрительности, идеологических предубеждений и близорукого эгоизма». Действительно, сейчас впору говорить не столько об ослаблении США, сколько о подъеме таких центров силы, как Китай, Индия, Бразилия и посткризисная Россия. Мир должен прийти к новому равновесию, где будет несколько сильных игроков, способных делить ответственность за безопасность и развитие как в отдельных регионах – например, в большой Европе, включающей Россию, или в целом в Северном полушарии, где живут народы европейской цивилизации. поэтому многие европейские лидеры с интересом и одобрением откликнулись на предложение России по заключению юридически обязывающего Договора о европейской безопасности, подтверждающего принцип неделимости европейской безопасности.
Этот термин ключевой для концепции новой архитектуры евробезопасности. принцип неделимой и равной безопасности, согласно философии ДЕБ, означал бы, во-первых, ненанесение ущерба безопасности друг другу, во-вторых, отход от системы разноуровневой безопасности на евроатлантическом пространстве, в-третьих, взаимные гарантии коллективной обороны на основании жесткой приверженности международному праву. Термин «неделимость безопасности» можно объяснить «золотым правилом»: не делай другим того, чего не хочешь, чтобы делали с тобой.
ДЕБ мыслился исключительно как многосторонний договор, но, к сожалению, добиться консолидированного согласия всех стран Запада на участие в этом проекте не удалось. НАТО не готово пойти на отказ от военного планирования против России, на прекращение нагнетания страха перед «русской угрозой», на выстраивание отношений взаимного доверия, прозрачности в принятии решений, предсказуемости — в общем, всего того, что
сами натовцы вкладывают в термин «стратегическое партнерство».
Хуже того, согласно планам НАТО по 3-й и 4-й фазам развертывания про США в Европе, часть территории России с 2018 года покрывается зоной действия информационных и огневых противоракетных средств, которые будут размещены в Польше и североевропейских морях. Развертывание такой системы у наших границ нарушает баланс сил и покушается на наш стратегический потенциал сдерживания. И нам недостаточно политических деклараций НАТО о «ненаправленности» системы против интересов России. Нам нужны юридически обязывающие гарантии со стороны Вашингтона и НАТО, четко определяющие параметры ПРО и предельно конкретно технически и географически ограничивающие потенциал этой системы.
Если таких гарантий нам предоставлено не будет, это закроет окно возможностей для выстраивания новой архитектуры безопасности в Евроатлантике и, более того, может создать у американцев иллюзию собственной военной неуязвимости (читай — безнаказанности), что неминуемо подтолкнет мир к новой конфронтации и гонке вооружений. Американские противоракетные амбиции ставят перед западными партнерами России выбор: новый раскол Европы или новое устройство партнерских отношений на принципах неделимой безопасности.
Первый сценарий обернется трагедией, в первую очередь для стран Европы. По моему глубочайшему убеждению, Россия — это крупнейшая часть Европы и последняя ее надежда. Россия всегда была неотъемлемой частью единой политической культуры исторической Европы, европейской цивилизации. Только Россия может помочь Европе стать самостоятельной в мировых делах. До сих пор мы не видели единой позиции ЕС ни по одной значимой теме. Между тем очевидно, что в условиях постепенного отхода от однополярного мироустройства Евросоюз будет все сильнее дистанцироваться от США. И задача российской дипломатии — подтолкнуть его к правильному выбору не только в вопросе про, но и в более широком контексте. Будущее европейской цивилизации сегодня под большим вопросом из-за демографического и культурного упадка Запада, и сегодня без России Европе не решить ни одной значимой как внутренней, так и международной проблемы.
Постсоветское пространство — основа Евразийского союза
Конечно, Россия — европейская страна, но не только европейская. Действительно, европейская часть России — это 42% всего европейского континента; но больше половины территории Российской Федерации находится в Азии. Да, русские составляют более 80% населения страны, но среди российских этносов есть и те, которые связывают свою историческую судьбу с великими культурами Азии. Представители этих народов играют важнейшую роль в политической, экономической и культурной жизни многонациональной Российской Федерации, и, наряду с географическим положением нашей страны, это является важным фактором тех отношений, которые связывают Россию с Югом и Востоком, с такими мировыми игроками, как Китай, Индия, мусульманский мир.
Кроме того, очень важно выстраивать доверительные, дружеские отношения с нашими соседями, которые совсем недавно входили в общее с нами государство — СССР. И сегодня особую роль во внешней политике России играют такие международные организации, как Союз Независимых Государств, Союзное государство России и Белоруссии, Организация Договора о коллективной безопасности, Евразийское экономическое сообщество, Таможенный союз и Единое экономическое пространство.
Как пишет В.В. Путин в своей статье «Новый интеграционный проект для Евразии — будущее, которое рождается сегодня» («Известия», 3 октября 2011 г.), «строительство Таможенного союза и Единого экономического пространства закладывает основу для формирования в перспективе Евразийского экономического союза. Одновременно будет идти и постепенное расширение круга участников Таможенного союза и ЕЭП за счет полноценного подключения к работе Киргизии и Таджикистана». Это означает, что Россия по мере преодоления последствий экономического кризиса вновь превращается в центр притяжения для своих соседей, запускает центростремительные, а не центробежные силы. Интеграционные процессы на постсоветском пространстве — это приоритет нашего внешнеполитического и внешнеэкономического курса. А сотрудничество в рамках ОДКБ — это одна из основ оборонной политики России.
Чем же может стать для многовекторной внешней политики России выстраивание Евразийского союза? Премьер министр России предлагает «модель мощного наднационального объединения, способного стать одним из полюсов современного мира и при этом играть роль эффективной «связки» между Европой и динамичным Азиатско-Тихоокеанским регионом». Фактически это возвращение России ее исторической миссии — объединение Запада и Востока. В сегодняшних исторических условиях это будет вовсе не тот «щит меж двух враждебных рас: монголов и Европы», о котором писал А.Блок. Да и Россия никогда не была «послушным холопом» и впредь им не будет. Речь идет о максимально эффективной конвертации географического положения России в полезный результат в интересах народов России и ее союзников, их экономического роста и культурного развития.
Как пишет В.В. Путин, «сложение природных ресурсов, капиталов, сильного человеческого потенциала позволит Евразийскому союзу быть конкурентоспособным в индустриальной и технологической гонке, в соревновании за инвесторов, за создание новых рабочих мест и передовых производств. И наряду с другими ключевыми игроками и региональными структурами — такими как ЕС, США, Китай, АТЭС — обеспечивать устойчивость глобального развития». Это означает, что ни для России, ни для наших партнеров выбор в пользу евразийской интеграции не будет означать отказа от собственной цивилизационной и национальной идентичности, никакого «всесмешения» не произойдет, и единство ценностей не приведет к размыванию границ культур и наций.
Русский вопрос во внешней политике России
Повторю: внешняя политика — это проекция внутренней. Особенно это актуально в свете тех проблем, с которыми сталкивается Россия, защищая права и интересы соотечественников за рубежом. В прежние века Россия всегда выступала защитником не только своих сограждан — русских людей, оказавшихся за границей, но и единоверцев в Польше, на Кавказе, на Балканах. Это стоило России многих сотен тысяч жизней, но воспринималось не столько как «бремя империи», сколько как дело чести. И лишь в период разложения советского руководства, распада СССР и перехода власти к так называемым «демократам первой волны» стала возможной ситуация, когда правители России демонстративно плевали на судьбу 25 миллионов русских людей, оказавшихся за пределами новых границ России. Ни в Гражданскую войну, ни в годы Второй мировой, когда часть страны была оккупирована, ни в прежние века не происходило ничего подобного.
Разделение русского народа в конце ХХ века — это уникальная трагедия глобального масштаба, кровоточащая рана на теле планеты. Недавний референдум о государственном статусе русского языка в Латвии, на котором 75% граждан в духе «узколобого национализма» проголосовало «против», притом что 300 тысяч «неграждан» не имели права голоса, выявил жестокую реальность сегодняшнего дня: мы по-прежнему недостаточно хорошо защищаем «своих»! И если вы думаете, что слова «дискриминация русских» применимы только к Прибалтике, вы глубоко ошибаетесь. «Русский вопрос» стоит в полный рост во многих частях света, и защита соотечественников — это прямая обязанность России, важнейший внешнеполитический приоритет, о котором я говорю уже более 20 лет, со времен начала моей работы в Конгрессе русских общин.
Чтобы правильно оценить ситуацию, нужно понимать, что мы имеем дело как минимум с тремя «типами» проблем, напрямую связанных с историей переселения тех или иных семей из России.
Первая группа соотечественников — это те, кто в годы советской власти был вынужден переселиться на земли, где русские люди никогда раньше не жили. «Распыление» русских по дальним уголкам империи, особенно в Азии, служило цели экономического и культурного подъема окраин. Русские строили там заводы, больницы, школы, служили в военных частях, занимались преподаванием и управлением. Но после развала СССР они как «оккупанты» подверглись преследованию. Например, «отец всех туркмен» Ниязов лишил их возможности не только нормально жить и работать в Туркмении, но и бежать в Россию. Конечно, необходимо было эвакуировать оттуда русских, а тем, кто там еще остается, нужно предоставить все условия для возвращения на землю предков.
Совсем другое дело – Казахстан, Прибалтика, Украина, где русские люди жили на протяжении нескольких столетий. Почему правнук русских казаков, живущий на Южном Урале, или потомок русских старообрядцев, живущий в Риге, или сын советского офицера, живущий в Таллине, должен чувствовать себя изгоем или человеком второго сорта на земле своих предков? Если он хочет уехать в Россию, мы должны помочь ему в этом, но вообще-то он находится у себя дома — там, где родился он сам и его деды, и его права как представителя национального меньшинства должны быть полностью защищены.
Наконец, третий случай – это русская диаспора в странах дальнего зарубежья, которая сложилась в результате нескольких волн эмиграции. Часть этих людей, в основном потомки белой эмиграции и перемещенные лица времен Второй мировой войны, не порывают связей с Россией, сохраняют свою культуру и веру. Другие – в основном эмигрировавшие во времена застоя и уже в постсоветские годы, — уехали сознательно в поисках более комфортной жизни, многие уже приняли гражданство других стран. Так или иначе, Россия должна помогать их самоорганизации за рубежом и защите их прав, если это необходимо. Во всех случаях проживание русских людей в той или иной стране должно быть основанием для того, чтобы Россия следила за соблюдением их прав и интересов и имела особые отношения с правительствами этих стран. Безнаказанную русофобию и дискриминацию, гонения на русскую культуру и переписывание русской истории в угоду идеологии — все это необходимо пресекать.
Если мы хотим, чтобы соотечественники прямо или косвенно работали на Россию, улучшали деловую репутацию нашей страны и помогали нам решать экономические проблемы, проявляя солидарность с Россией в драматические моменты ее истории, надо стремиться к тому, чтобы русская диаспора была такой же влиятельной по всему миру, как еврейская, армянская, греческая или итальянская. Для этого поддержка соотечественников должна быть очень эффективной и последовательной.
Русский язык должен быть признан государственным, региональным или официальным везде, где русские люди проживают в массовом количестве. Мы будем добиваться придания русскому языку официального статуса в Евросоюзе, где живет несколько миллионов русскоязычных. Необходимо содействовать сохранению, развитию и расширению преподавания на русском языке в школах и вузах, особенно там, где существует опасность сворачивания этих программ, угрожающая национальной идентичности соотечественников.
Считаю, что русский народ имеет право на воссоединение в рамках своего государства. Это государство называется — Россия, поэтому необходимо обеспечить русских людей по всему миру российским гражданством и правом на репатриацию по первому требованию. Германия и Греция применяют в своей политике репатриации «принцип крови» — любой этнический немец или грек имеет право на гражданство в соответствующей стране. Нам тоже нужно признать в гражданстве РФ всех потомков русской эмиграции, выдавать таким людям российские паспорта прямо в консульских службах.
Особенно это касается квалифицированных специалистов, которыми славилась «зарубежная Россия». Мы должны всецело способствовать переезду в Россию соотечественников, а возвращающимся давать жилье и работу. Кроме того, крайне важно поддерживать научное исследование и популяризацию положительных моментов истории русской эмиграции, оказывать попечение о местах захоронения останков русских людей за границей, помогать родственникам, желающим перенести их прах в Россию.
Когда я работал в Бельгии, представители старой эмиграции, прекрасно говорящие на русском языке и носящие аристократические русские фамилии, жаловались мне, что они не просто лишены прав на гражданство в России, но и вынуждены наравне с иностранцами стоять в очередях за унизительными трехмесячными визами. Пока Россия не пересмотрит отношения к своим соотечественникам по всему миру, мы не сможем эффективно защищать их права и интересы в конкретных регионах, в той же Латвии, например.
Что касается Прибалтики, то я убежден: несправедливые режимы, основанные на насилии, угнетении и лживой пропаганде, не живут долго. Мы это видели неоднократно и увидим еще, когда рано или поздно антирусские апартеиды рухнут, и дискриминация в этих странах сменится культурно-политическим равноправием и взаимным уважением этнических общин.
В новом веке Россию ждут серьезные испытания: мир вступает в эпоху конфликтов, в первую очередь религиозных и национальных, но подоплека — это борьба за ресурсы. Слабые и внутренне расколотые сообщества, неконсолидированные государства станут аутсайдерами и рухнут. Масштаб стоящих перед Россией задач требует политического единства всего нашего народа, всех общественных организаций, активных и неравнодушных граждан, разделяющих ценности патриотизма и способных стать опорой для государственной власти. Правильный внешнеполитический курс в тесной связке с нашей политикой в области обороны и безопасности поможет России выстоять и выйти из новой мировой турбулентности еще более сильной и преуспевающей державой. Для такого будущего успеха у нас все есть – огромная и чрезвычайно богатая ресурсами страна, гордый, трудолюбивый и талантливый народ и национальный лидер – В.В. Путин.
Опубликовано в «Российской газете» 29.02.2012 г. бесплатно на основании ФЗ от 10.01.2003 N 19-ФЗ «О выборах Президента Российской Федерации». Материал предоставлен зарегистрированным
кандидатом в Президенты РФ Путиным В.В.