Во мрак безумных замыслов "Макбета"

После премьеры

Самым громким событием начала нового театрального сезона стала премьера на Новой сцене Большого театра оперы Верди "Макбет" в постановке легендарного литовского режиссера Эймунтаса Някрошюса. Пожалуй ни один режиссер, кто успел о себе заявить еще во времена бывшего СССР, не вызывал столько восторженных, порой даже истеричных комплиментов, как этот прославленный литовец. Фанаты ездили на его спектакли из разных мест, благо тогда они могли себе это позволить. Теперь сам Някрошюс пожаловал в очередной раз в российскую столицу. Перед этим, напомню, была еще постановка в российской столице чеховского "Вишневого сада". На сей раз мастер рискнул попробовать силы в непривычной для себя оперной специфике. "Макбет" Верди – это его первая постановка на оперной сцене. Что удалось мастеру – спешите увидеть. Всего в обществе "Макбета" Някрошюса запланировано в Москве семнадцать вечеров по условиям контракта с владельцами прав: спектакль взят в аренду у итальянских коллег – Театро Маджо Музикале (Флоренция) и Театро Массимо (Палермо). Все, что не поддается расчленению логикой, что способно вогнать огромный зал в состояние близкое к трансу – всегда отличало постановки этого режиссера, способного, по мнению многих знатоков его творчества, воздействовать на наши элементарные инстинкты. Мастер превращать пространство сцены в алтарь прихотливых священнодейств, вызывать ассоциации с бессознательными воспоминаниями из детских кошмаров взялся за "Макбета". Шекспировская мистическая фантасмагория – прекрасная почва для создания ритуального действа в стиле Някрошюса. Это уже само по себе любопытно. Мифологический сюжет "Макбета" не раз подвергался модернизации и всевозможным трактовкам с полупрозрачными намеками на современность. Някрошюс ушел от этого. Никаких намеков в лоб, никаких ассоциаций с политическими деятелями и диктаторами из еще незабытого прошлого, никакой злободневности прочтения. "Макбет" сам по себе актуален как символ власти, купленной самой дорогой ценой – ценой крови и собственной бессмертной души. Режиссер создал иллюзию, остальное пусть дорисует даже не просто буйная фантазия, а подсознание зрителя. С первых тактов оркестрового вступления чернота заполоняет пространство – это символ зла, красное на черном – это кровь, а белое – души невинных жертв. Таково цветовое решение спектакля. Оно простое. Оно подчеркивает нарочитую конкретность тех понятий, о которых пойдет речь, и определяет четкие границы расколотого мира, где правят вечный бал человеческие страсти на службе у инфернальных сил. Все остальные детали сценического решения тоже имеют символический смысл: и навязчивые вертлявые балетные ведьмы, что швыряются вырванными с корнем женскими косами, и жрецы с шестами, на концах которых машут крыльями воображаемые демоны. Убийство правителя Дункана тоже предстает как символ, в жанре художественного перфоманса – так горячо любимого режиссером: на раму натянуто черное полотно, которое взрезается ножом, а из прорези вытягивается красная ткань – символ крови и плоти жертвы. Оркестр под управлением итальянского дирижера Марчелло Панни безупречно передает замысел и стилистику тридцатитрехлетнего композитора (это первая редакция оперы Верди, созданной им в 1847 году), сильное и уверенное сопрано Елены Зеленской совпадает с образом femme fatale – леди Макбет, а Владимир Редькин, поющий партию главного героя также весьма убедителен. Из исполнителей ролей второго плана можно отметить Максима Пастера (Макдуф), Вадима Лынковского (Банко), Марата Галиахметова (Малькольм). Оперная версия "Макбета" Някрошюса – сон и глюк в классической рамке шекспировского сюжета под бессмертную музыку Верди – отныне занимает собственное место в плеяде мировых театральных достижений. Но не это, пожалуй, главное. Когда рассеивается свет рампы, и ты выходишь на свежий московский воздух, мысли приходят о другом. О доступности искусства, а вернее, о его недоступности. С тех пор, как прошли времена лозунга "Искусство должно принадлежать народу" тяга нашего народа – самого образованного, самого продвинутого народа в мире – к высокому искусству не стала меньше, а еще больше. Больше появилось возможностей и у великих режиссеров реализовать собственные замыслы – обделенным остался зритель, его шансы попасть на Някрошюса сегодня близки к нулю. Вот так: литовский режиссер, выпускник московского Гиттиса, ставит итальянский спектакль на московской сцене с российскими актерами – это наверное тот уровень, к которому мы всегда стремились, но он сегодня стал доступен лишь немногим, а жаль!