Война в Испании

Сотни русских эмигрантов воевали против фашизма на фронтах испанской войны в составе Интернациональных бригад

Что заставляло русских людей ехать в Испанию, сражаться и проливать кровь за чужую демократию и свободу? Этот вопрос не имеет однозначного ответа. Известно, что через руководство "Союза возвращения" представители СССР обещали добровольцам, что "все политически проверенные товарищи, которых допустят к участию в боях против фашизма в Испании, безусловно получат потом советский паспорт и визу в СССР". Это было пределом мечтаний для многих эмигрантов. Несомненно, данное обстоятельство способствовало увеличению числа желающих отправиться в Испанию. Многие добровольцы даже и не скрывали, что едут в Испанию единственно для того, чтобы получить потом право вернуться в Россию. По воспоминаниям А.Эйснера, такие мысли были свойственны и некоторым его спутникам. Бывший мичман царского флота Дмитриев еще более откровенно говорил, что "по убеждениям он прежде всего русский, а не интернационалист". В то же время, Иван Троян, Гримм, Эйснер пришли к решению ехать в Испанию скорее "по партийной логике", чтобы выполнить свой интернациональный долг, помогая испанскому пролетариату в его борьбе против фашизма. "Национальная ограниченность" Иванова, Дмитриева и других товарищей коробила А.Эйснера и его единомышленников, которые считали, что "ехать в Испанию надо иначе, без всяких личных соображений, бескорыстно". Таким образом, налицо определенная двойственность мотивов участия русских в антифашистской борьбе: с одной стороны, желание заслужить советское гражданство и вернуться на Родину, с другой – верность принципам интернациональной солидарности рабочего класса, готовность повсюду оказывать сопротивление силам мировой реакции. Почти все добровольцы, приезжавшие в Испанию из разных стран мира сражаться против фашизма, поступали в состав Интернациональных бригад, формирование которых было начато еще в октябре 1936 г. около г. Альбасете. Зачисление в них производилось на основании закона 1920 г. об Иностранном легионе, и в этом смысле интербригады республиканских войск были аналогией иностранного легиона в войсках Франко. Но и не только в этом смысле. Как и Легион франкистской армии, Интербригады, благодаря высокому моральному духу, были самыми боеспособными соединениями республиканских войск. Русские добровольцы также вступали, в основном, в интербригады. Каждый из них немедленно получал испанский псевдоним (впрочем, это касалось и военнослужащих советской армии), чтобы его подлинная национальная принадлежность оставалась в секрете. Естественно, что в таких условиях первоначально и речи быть не могло о создании какого-либо национального русского подразделения, хотя, вообще говоря, при формировании интербригад проводился "языковой принцип" и создавались французские, немецкие, итальянские, польские и т.д. батальоны и роты. Русские были распылены по всем этим подразделениям. Но в конце 1937 года было принято решение официально создать "русскую секцию". Вопрос об общей численности русских добровольцев является дискуссионным. По разным сведениям их было несколько сотен, по некоторым данным – около тысячи. Большинство русских прибыло из европейских стран, в основном из Франции. Более или менее определенно можно говорить минимум о 480 добровольцах, из коих около 300 человек приехали в Испанию через партийную организацию французского Союза возвращенцев, примерно 100 человек приехали из Аргентины и около 80 – из Канады. В Канаде организацией отправки добровольцев занимался "Русский рабоче-фермерский клуб", организация украинской и русской трудовой эмиграции. Из членов этого объединения был сформирован русский канадский батальон. "По крепким выражениям на украинском языке в адрес Франко" украинское подразделение канадцев 15-й интербригады узнал советский танкист А.А. Ветров. Всего в рядах интернациональных бригад сражалось около 20-25 тысяч человек. Таким образом, русские добровольцы составляли около 2-4 % их общей численности. Это, конечно, немного, но необходимо учесть, что по уровню военной подготовки русские добровольцы были на голову выше среднего интербригадовца. Поскольку, во-первых, в республиканской армии ощущалась острая нехватка офицеров и, во-вторых, вопрос об обязательном владении испанским языком в многонациональных войсках, где этого языка почти никто не знал, отпадал сам собой, многие русские добровольцы, имевшие боевой опыт или даже просто прошедшие подготовку в эмигрантских белогвардейских училищах (как А. Эйснер), оказались назначенными на командные должности низшего и среднего уровня. С большой отдачей русские добровольцы использовались в качестве руководителей и инструкторов военного дела в учебных центрах, старших в разведывательно-диверсионных группах, бойцов охраны важных объектов, а также военных переводчиков. Интербригады, благодаря своим высоким боевым качествам, посылались на самые ответственные и напряженные участки фронта, составляли ударные корпуса во время наступлений. Поэтому боевая жизнь русских интернационалистов была очень нелегкой и жертвы были довольно большими. Из 300 добровольцев, прибывших из Франции, погибло не менее 100, из 80 "канадцев" – 17 человек, известные поименно. Культурная жизнь русских бойцов состояла в чтении советских и эмигрантских газет и журналов; издавался даже свой информационный листок. Иногда устраивались доклады и обсуждения. Довольно часто русские получали посылки от родственников и друзей, а также от профсоюзных объединений и "Союза возвращения". Есть основания полагать, что удельный вес молодого поколения среди русских добровольцев-антифашистов был довольно высок. По крайней мере, здесь роль молодежи была очень заметной. Так, А. Эйснер вначале был командиром отделения в польской роте, потом – адъютантом командующего 12-й интербригады генерала Лукача. После смерти прославленного генерала Эйснер занимался нелегальной переправкой добровольцев из Франции. Сын Б.В. Савинкова, Лев Савинков, тоже воевал в Испании. Не без помощи советского разведчика Г.С. Сыроежкина, осенью 1937 г. он стал капитаном республиканской армии. Г.В. Шибанов был батальонным политкомиссаром. Осенью 1936 года в Испанию прибыли и советские военные специалисты. За все годы войны в Испании сражалось 772 советских военных летчика, 351 танкист, 100 артиллеристов, 222 общевойсковых советника, 77 военных моряков, 339 других военных специалистов и 204 переводчика – всего 2065 человек. Отношения между советскими военнослужащими и русскими эмигрантами-антифашистами складывались теплые, товарищеские. Маршал Советского Союза Р.Я. Малиновский писал об одном из них: "Долго буду помнить я тебя, капитан Кореневский, бывший петлюровец, эмигрировавший во Францию и оказавшийся все-таки по нашу сторону баррикад ! Это был изумительно храбрый человек. Он самоотверженно дрался с фашистами". Кореневский погиб в боях под Леридой, будучи комендантом штаба 35-й дивизии генерала Вальтера. Сразу сложились дружеские отношения между Николаем Ивановым, Иваном Трояном и их начальником по пулеметной роте, старшим лейтенантом советской армии Бойко. Порой, говоря о встречах с русскими эмигрантами на испанской земле, советские военные как будто даже не отличали их от обыкновенных русских, советских людей. Так, генерал-майор авиации А.И. Гусев, рассказывая об одном из своих боевых товарищей по республиканской авиации, В.М. Кригине, прекрасном человеке и опытном летчике, только в самом конце своего повествования отмечает, что он, оказывается, "был командующим авиацией у Врангеля". Другой военачальник, генерал армии П.И. Батов, вспоминал, что как-то в доме, где располагался штаб 12-й интербригады, нашли радиолу, и когда включили Москву, то все услышали слова песни "Широка страна моя родная". У окон виллы, по словам Батова, "плечом к плечу стояли не только наши советские граждане, но и русские эмигранты. Все, как зачарованные, слушали песню, доносившуюся из далекой Советской страны. У многих на глазах были слезы"... Многие русские добровольцы встретили в Испании героическую смерть. Вся Барселона хоронила с воинскими почестями коронеля (полковника) Хименеса Орхе. Под этим именем был известен в Испании В.К. Глиноедский, полковник русской Императорской армии, окончивший военную академию. Находясь в эмиграции, он вступил во французскую коммунистическую партию. В Испанию приехал еще в августе 1936 года, был одним из организаторов и командующим артиллерией всего Арагонского фронта, много сделал для преобразования частей народной милиции в настоящее регулярное войско. 27 декабря 1936 года, пытаясь собственным примером поднять пехоту в атаку, В.К. Глиноедский один пошел вперед и был убит. Вся пресса республиканской Испании отметила его гибель. Пал геройской смертью русский эмигрант Федор Лидле. Парижский шофер, один из создателей русской секции профсоюза шоферов такси, в Испании он был политкомиссаром роты автотранспортного полка в армии Модесто. Командиром этой роты был Н.Н. Роллер. Республиканская Испания почтила память Ф.Лидле, выбив золотую медаль и послав ее затем в Париж для передачи через СЖТ его дочери. Вместе с этими людьми погибли смертью храбрых сотни русских добровольцев. И если в послевоенной Испании все погибшие русские франкисты были учтены и ни один из них не был забыт, то о памяти этих героических людей позаботиться было некому. 25 августа 1938 года Исполком Коминтерна принял решение об эвакуации интербригад, а 21 сентября правительство Республики объявило о полном и немедленном отзыве из армии всех иностранцев. Остатки интербригад отступили вместе с испанскими частями 400-тысячной республиканской армии на территорию Франции, где они были разоружены и интернированы в нескольких огромных лагерях: Гёрс, Вернэ, Аржеле, Сен-Сипрен, Ривезальт, Каллиор, Сен-Винсент и другие, которые впоследствии использовали вишистские и немецкие оккупационные власти. Так что создателем системы лагерей во Франции выступили не гитлеровские оккупанты, а правительство социалиста Леона Блюма. Как вспоминал А.Н. Рубакин, "во всех лагерях, в которых мне пришлось сидеть во Франции (во время второй мировой войны), преобладали испанцы, бывшие бойцы республиканской армии". В эти лагеря попало и большинство русских добровольцев. Известно, что советское правительство предприняло энергичные меры, чтобы вызволить из французских лагерей попавших туда советских военнослужащих (ок. 400 человек), и добилось в этом успеха. Позднее, когда к СССР в 1939-1940 гг. отошли некоторые новые территории, советский представитель во Франции А.Е. Богомолов добивался освобождения 42 лиц, ставших, в соответствии с новыми границами, гражданами СССР. Однако о сотнях русских эмигрантов, которым было обещано советское гражданство, советский дипломат в своих воспоминаниях ничего не упоминает. Большинство из них, по некоторым сведениям, действительно получило от советского консульства во Франции разрешение на выезд в СССР, но осуществить свою мечту в то время удалось буквально единицам, причем и этих немногих не ждал радушный прием: на Родину вернулись А.В. Эйснер (в 1940 г. стал заключенным сибирских лагерей) и С.Я. Эфрон (расстрелян 16 октября 1941 г. по обвинению в шпионаже и измене Родине). Прочие стали узниками французских лагерей, где многие встретили первые залпы второй мировой войны, а некоторые – и ее финальную часть. Денис Тюрин