Яков Рябов: Ельцин был при мне как в раю
"Это был человек со своеобразными дефектами характера"
20 лет назад, после провала ГКЧП, фактически началась эпоха Бориса Ельцина, как полновластного руководителя России. «Фонтанка» разыскала партийного «крёстного отца» Бориса Николаевича, протолкнувшего его в большую политику. Высокопоставленный в прошлом работник ЦК КПСС Яков Рябов рассказал неизвестные эпизоды из жизни раннего Ельцина и поведал о некоторых чертах характера первого президента России, которые влияли на его политику.
- Вы вывели в большую политику Бориса Ельцина, рекомендовав его вместо себя в 1976 году на Свердловскую область. Не удивился ли Брежнев такому выбору?
- Очень удивился. Дело было так. К этому моменту у меня в Москву забрали несколько толковых людей, которых можно было назначить вместо меня в Свердловске. Кого-то министром, кого-то ещё куда-то, Рыжкова, например, забрали замминистром. Но, даже не смотря на это, когда меня пригласил Брежнев: "Кого предлагаешь вместо себя в Свердловский обком?", я ответил: "Колбина". Колбин был у меня первым замом, уралец, металлург, хорошо знал область, но в то время работал замом у Шеварднадзе в Грузии. Так что утверждать, как это иногда делают, что я чуть ли не насильно пропихнул Ельцина в секретари обкома, неверно.
Более того, я даже настоял, чтобы Брежнев при мне позвонил в Тбилиси и попросил отдать Колбина в Свердловск. Он позвонил. Я попросил трубку, стал убеждать Шеварднадзе отдать Колбина. Шеварднадзе отказался, а Брежнев поддержал его, а не меня. Что оставалось делать? Предложил Ельцина. Брежнев его не знал, но деваться нам было некуда.
- Отдаёте себе сегодня отчёт, Яков Петрович, что именно Вы взрастили будущего могильщика СССР?
- Я считаю, неправильно считать, что всё здесь зависело только от Ельцина, что он был в этом деле первым лицом...
- ...А был логическим продолжением Горбачёва?
- Нет! И не Горбачёва. Дело в том, что когда пошли все эти демократические процессы, появилась группа очень образованных, подкованных ребят, никто из которых, правда, не имел опыта промышленного производства. Вот они и замутили всю воду. Попов, Собчак, Афанасьев... Я их всех знал. Со всеми потом разговаривал. Спрашивал: "Ну и что вы выиграли, братцы?" Афанасьев мне по поводу Ельцина отвечал: "Да, здесь мы допустили ошибку".
- Почему к этим "образованным ребятам" примкнул Ельцин? Тоже обладал с молодости демократическими зачатками?
- Нет. У него их никогда не было. Никакой он не демократ. Его партократом-то не назовёшь. Это был человек со своеобразными дефектами характера, которые заставляли его всегда действовать исключительно в своих интересах. Во имя них он одного мог заласкать, второго затаскать, с третьим сделать всё что угодно.
Тем не менее, я не считаю, что тогда ошибся в Ельцине, хотя, конечно, сейчас понимаю, что именно эти качества Ельцина и сыграли главную роль в разрушении страны. Ведь чисто внешне тогда, в 1960-х, душевные дефекты Ельцина в глаза не бросались, сразу нельзя было понять, что Ельцин, например, запросто может нахамить, плохо поговорить с людьми. Я его узнал, когда Ельцин был простым инженером-строителем, его направили к нам на участок заниматься водопроводом и канализацией, где стал я бригадиром.
С виду Борис был тогда абсолютно нормальным парнем, высокий, здоровый, спортивного телосложения, хотя, как я понимаю, в нём уже были зачатки хамского поведения, а шло это, видимо, с давних времён, когда он ещё был студентом.
- Уж коль скоро Вы не избавились от Бориса Николаевича на первом этапе работы с ним, то, очевидно, потому, что увидели в Ельцине и какие-то позитивные, деловые качества?
- Он - напористый. Если, бывало, скажешь: "Борис! Нужен такой-то объект! Его надо обязательно сдать к 7 ноября". Ельцин разобьёт лоб, но сдаст. При этом ещё и задействует меня, как первое лицо в области: уговорит, чтобы мы обязательно провели по этому объекту областной партийный актив. Задействует своих партнёров, проектные институты, различных завотделами. Но организует работу.
Говорили, что Ельцин кого-то даже до инфаркта доводил на работе. Честно говоря, не знаю. Знаю, что Ельцин сам себя доводил до инфаркта, так ему хотелось власти, так хотелось руководить. Мы его в этом поддерживали, хотя, конечно, видели его характер, что он, например, мстительный человек.
Помню, ещё когда вставал вопрос о назначении нового заведующего отделом строительства в обком, один человек меня спрашивает: "Ты собираешься Гуселетова заменить Ельциным? А ты знаешь, что он готов перешагнуть через кого угодно?" Ельцина я тем не менее назначил, хотя особой нужды в нём не испытывал, и при этом сказал ему, что у некоторых людей к нему есть замечания. Ельцин тут же переспросил: "Кто это вам сказал?" Я ему: "Ты неправильно ставишь вопрос, Борис! Ты должен был сказать, что тебе надо делать выводы, а не выяснять, кто мне сказал".
- У Вас с будущим президентом России в те времена были чисто формальные отношения?
- Нет. У меня с Ельциным в свердловские времена были хорошие человеческие отношения. Всё, что я говорил, он делал. Советовался. Помню, приходит ко мне: "Яков Петрович, меня приглашает к себе первый секретарь Костромского областного комитета партии". (То есть его позвали с поста завотделом Свердловского обкома - секретарём Костромского обкома). И спрашивает: "Как вы к этому относитесь?" Отвечаю: "Решать тебе, но если у тебя есть желание стать секретарём, я возражать не буду". Ходит, мнётся, раз подойдёт, другой... Потом: "Нет! Я останусь!" Понимал, что такое Кострома и что такое Свердловск. Кроме того, чувствовал, что я его в какой-то мере поддерживал.
- Ельцин уже тогда пил?
- Я с ним часто тогда встречался, в том числе и за рюмкой. Ельцин мог перепить любого, но я его своим присутствием сдерживал.
- Вам Борис Николаевич по инерции тоже мог нахамить?
- Мне нет, тут он, конечно, сдерживался. Это ведь с одной стороны Ельцин был человек беспощадный, а с другой, он был типичным карьеристом и подхалимом. Но старался подхалимничать не впрямую: "Надо, Яков Петрович, чтобы вы поучаствовали в этой работе, и не волнуйтесь, мы подготовим все необходимые материалы. Лишь бы у вас было желание..."
- Участвовали? Помогали молодому партработнику?
- Я Ельцину не просто помогал, а направлял ему в помощь целые тресты, управления, заводы. Ельцин ведь был нытик: "Нету того, нету этого..." Так что со мной Ельцину было хорошо. Как в раю. Потому что мне очень многое приходилось делать за него. Мы же из прораба сделали Ельцина сразу заместителем начальника управления, а потом и начальником управления. Мне, как первому секретарю Свердловского обкома, конечно, приходилось заниматься всем, но крупному строительству я уделял особенное значение. Поэтому Ельцину со мной и повезло.
- Правду говорят, что Борис Николаевич едва ли инициативу проявил, снеся дом Ипатьева?
-... Ну и хрен с ним, что снёс! Решение Москвы "снять" ипатьевский дом было ещё при мне. Но я не торопился. Чего его трогать? Дом был в низине, никому не мешал. Я пригласил председателя горсовета Мушкарёва, и говорю: "Тут на меня КГБ наседает с домом Ипатьева, но чего нам торопиться? Вот когда будем делать в этом месте дорогу, а ипатьевский дом будет нам мешать, вот тогда к этому вопросу можно будет вернуться". В то время в этом доме было хранилище книг, ещё чего-то. То есть мне надо было бы искать дополнительные помещения, чтобы всё это куда-то перевести.
Ельцин всё это знал. Более того, поддерживал меня в моём мнении. А как только стал секретарём Свердловского обкома, ему позвонили из Москвы, и Ельцин дом Ипатьева через несколько дней "снял". Вот, кстати, хороший пример его характера: подыграть начальству, сподхалимить.
- До Вас доходила информация, как Ельцин стал вести себя в области, став в ней первым лицом?
- О том, каким Ельцин был первым секретарём Свердловского обкома, вам надо говорить не со мной, а с теми, кто с ним работал, но, конечно, они мне на него потом жаловались, рассказывали, какие он вытворял вещи. Оставшись без меня на области, Ельцин стал утрачивать контроль над собой, и я ему об этом прямо говорил. И по телефону, и когда приезжал сам. "Ты, - говорю, - пойми, что ты в определённом смысле недоразвитый как первый секретарь. Ведь, по сути, ты - строитель. Что такое лес, канализация ты прекрасно понимаешь, а что такое политика, нет. Ты должен ещё учиться. Ты не знаешь машиностроения, экономики. Тебе надо много читать. А не просто хап-хап-хап..."
А окончательно Ельцин почувствовал себя полным хозяином области, когда меня освободили от должности секретаря ЦК и направили первым зампредом Госплана СССР. Тут у Ельцина и развернулся, как говорится, полный ералаш. Что хочу, то и делаю. Прежде всего, это, конечно, проявлялось всё в той же ельцинской грубости и пренебрежении к людям.
- Вы с Борисом Николаевичем в Москве встречались?
- Да, году в 1984-85, когда меня назначили зампредседателя Совмина СССР. Ельцин сам позвонил: "Яков Петрович, я хочу встретиться, давно не виделись, соскучился". Приехал ко мне на дачу. Выпили, обмыли.
- С Вами советовались по поводу перевода Ельцина в Москву?
- Нет. И очень зря. Я об этом сказал Горбачёву на пленуме ЦК, когда Ельцин уже начал вовсю вертеть-крутить свою линию. Я тогда работал послом СССР во Франции, но имел статус выше любого министра, потому что был членом ЦК и депутатом Верховного Совета.
Кстати, когда я был послом в Париже, я не принял Ельцина. Дело было так. Он приехал с делегацией, а заодно рекламировал свою первую книжку "Исповедь на заданную тему". Звонил мне ночью раза три.
Отвечаю: "Завтра с тобой увидимся, Борис. Ты летишь на пленум ЦК в Москву? Ну вот и я лечу, в самолёте и поговорим". Ельцин: "Не увидимся, Яков Петрович, я на французском самолёте лечу". Отвечаю: "Не проблема. Я сейчас позвоню руководителю Аэрофлота, он тебе за полчаса переоформит билет. А там я тебя посажу рядом с собой". Но Ельцин, хотя на часах уже было 2 часа ночи, продолжает настаивать: "Ну, давайте я заеду, посидим, поговорим". Но я наотрез отказался. Так мы с ним больше никогда и не увиделись.
- И даже когда Борис Николаевич стал позиционировать себя как демократ?
- Когда Ельцина избрали председателем Верховного Совета РСФСР, я очень хотел с ним встретиться. Потому что видел, что он прёт не туда. Несколько раз звонил. Не соединяют. Тот же Коржаков: "Мы ему передавали, он занят, поймите..." Я: "Скажите Борису Николаевичу, что я хочу с ним встретиться!" Не помогло. Решил, как действовать дальше. У Ельцина тогда помощниками работали Петров (будущий глава администрации президента России - Авт.) и Илюшин (будущий вице-премьер правительства России - Авт.). Я напёр на Петрова: "Ты - первый помощник, руководитель его аппарата, скажи Ельцину, что я хочу его видеть. Пусть он меня примет!" Короче, это длилось 2 или 3 месяца. Пока Петров мне окончательно не сказал: "Яков Петрович, Ельцин вас не примет". Я к Илюшину. Тоже самое.
- Боялся Вас?
- Страшно боялся! Я это чувствовал. И Илюшин с Петровым меня боялись, потому что я их знал ещё по Свердловску. Илюшин был секретарём горкома комсомола в Тагиле, а что касается Петрова, то я даже отца его хорошо знал.
- Когда Борис Николаевич стал президентом России, Вам как-нибудь давали понять, чтобы не болтали лишнего?
- Нет. Этого никогда не было. Да я этого и не делал.
- Боялись?
- Я Ельцина не боялся, и тем более не боюсь сейчас. Он зарыт глубже, чем все остальные. Ельцин не мог быть моим врагом. Он не мог со мной сладить. И вообще, если честно, у меня уже голова болит о нём говорить. Ельцин мне с определённого времени просто неинтересен.