Ярыжка, мент и другие

К истории отечественной милиции

Как вы думаете, когда впервые была запета сакраментальная строка "моя милиция меня бережет"?.. Вот и не угадали! Ее насвистывал в новоотстроенном кирпичном Кремле государь Всея Руси Иван Васильевич Третий (не путать с Четвертым!), видя из окон Теремного дворца, как один из городских доводчиков не так доводил, как тащил на расправу столичного забулдыгу, а, может быть, мелкого карманного татя (ворами тогда называли государственных преступников). Доводчик упоминается в "Судебнике", разработанном и утвержденном государем в 1497 году. Они ловили правонарушителей не только в Москве. Каждому наместнику полагалось иметь десяток этих предтеч нынешних милиционеров; причем, двоим из них вменялось в службу следить за порядком в городе, остальные метались по округе, когда пешком, когда верхом. Свистков у них не было. Дубинкой служила сабля в ножнах или без ножен – били плашмя, а тех, кто активно сопротивлялся – и лезвием. Само собой: при отсутствии наручников доводчик держал в сумке моток крепкой веревки. Поскольку чернильницу и тростинку-писало можно было найти только в съезжей избе, там протокол и писался творящим суд лицом со слов стража порядка. Спросите: а как было до любителя всяких новшеств Ивана? В смысле поимки преступников так же и было, только занимались этим делом сами княжеские дружинники, из тех, кто по каким-то причинам не принимал участие в данное время в походе на какого-нибудь супостата, а пил мед дома. Дабы временно освобожденный не заскучал без дела и не увлекся тем самым медом, его обязывало начальство в дневное время внедряться в толпу и бдительно посматривать по сторонам, а ночью нести дозор у так называемых рогаток. Этим словом называли переносной заборчик из вертикальных заостренных кольев. Ими, как смеркалось, перегораживали темные улочки, рядом ставили вооруженную охрану с фонарями. Тать, скрывавшийся днем в какой-нибудь "малине" или растворявшийся в рыночной толпе, не мог очень уж рассчитывать на спасительный покров ночи. Проскочишь одну рогатку, ну, другую, а на третьей обязательно повяжут. Так что доводчики и их позднейшие коллеги с другими названиями действительно "берегли", жалоб на небрежение не было, наоборот, жаловались иногда, что берегут слишком рьяно – вместе с татями мирный обыватель страдает. Начальное учреждение московской полиции, как цельной организации, Карамзин относит к 1505 году, когда на великокняжеском "столе" Ивана Третьего сменил его сын Василий, тоже по счету третий. В каждой части города создали свое особое управление. Оно состояло из объезжих голов, бояр с подьячими, из решеточных приказчиков и сторожей. Видимо, структура оказалась настолько эффективной, что почти без изменений продержалась около двух веков. В 1686 году исполнительной полицейской властью служили стрельцы и Стрелецкий приказ. Любопытно, как при набожном царе Михаиле Федоровиче в ночное время караулили в Кремле сторожа. Когда наступал девятый час вечера, стрелецкая сотня начинала перекликаться. Первым начинал сторож близ Успенского собора: "Пресвятая Богородица, спаси нас!" За ним второй возглашает "Святые московские чудотворцы, молите Бога о нас!" И пошло – вопль за воплем. Знать, могуч у царей был сон. Возрадуемся, что традиция эта не расширилась повсеместно и не пережила века. Представляете сегодняшнюю ночную перекличку московской милиции в тысячи глоток? Век ведь нервный! Самый памятный в числе полицейских чиновников был в старину земской ярыжка. Одевался он в красный и зеленый кафтаны с вышитыми на груди буквами З и Я. Когда государь выезжал из города или шествовал в крестном ходе, тогда взвод ярыжек с метлами и лопатами шли впереди всех, очищая дорогу. Русь ведь всегда славилась не только плохими дорогами, но и массами народа, которые гадят под себя (походите по сегодняшним улицам, посмотрите внимательно, что под ногами). Сейчас пути следования "новых государей" заранее очищаются уборочными машинами, а впереди стремительно несущегося кортежа мчатся стражи порядка на мотоциклах и автомобилях с мигалками и сиренами. Но суть осталась прежняя. Кроме того, ярыжки всякого могли брать и отводить к суду беспрекословно, если вытаскивали виновника из шумящей толпы и драки. О полиции послепетровского времени мы начитаны. Кажется, ни один наш классик не обошел это очень нужное племя, вызывавшее столько нареканий. Чтобы разрушить традицию нареканий, советская власть переименовала полицейского в милиционера, призванного "жезлом править, чтоб влево шел", а "золотым пером" Сергея Михалкова милиционер был несказанно облагорожен и поднят на высоту дяди Степы. Рухнул СССР и возвратилось многое досоветское, но милиционер в полицейского не превратился. Правда, число гласных претензий к нему неизмеримо возросло. Многие из них справедливы. Но поглядите, сколько нынешнему полицейскому прибавилось забот и дел при разгуле терроризма и бандитизма. Они усугубляются "правами человека". Теперь так, как при генсеках, даже бомжа за шиворот в каталажку не потащишь. Ведь орать будет: "Требую моего адвоката!". А зарплата мизерная! А день очень и очень ненормированный. И много других личных проблем у нынешнего стража порядка. Он – осколок "зеркала" нашей действительности. Он согласен оставаться милиционером всегда, но справедливо ждет вознаграждения за свой труд в "полицейском размере". Может быть, тогда и нарекания пойдут на спад и "мент" станут произносить неизменно с доброй улыбкой.