О некоторых геополитических аспектах российской миротворческой операции в Приднестровье

К 25-летию миротворческой мисси

Накануне Приднестровье отметило 25-летие российской миротворческой операции, положившей конец вооруженной стадии молдо-приднестровского конфликта. Представляем вашему вниманию доклад директора Института Русского зарубежья Сергея Пантелеева на международной научной конференции в Тирасполе «Война и мир на Днестре: 25 лет миротворческой операции в Приднестровье».

Прежде всего, я хотел бы с вами поделиться одним личным ощущением. Для меня 2014 год стал водоразделом, разделившим мир на «до» и «после». Это сродни тому, как говорят «до войны» и «после войны», «до революции» и «после революции». И это не только об Украине, это и о России, о том, как она отреагировала на украинские события, о мире в целом и о Приднестровье в частности.

Для Приднестровья Украина всегда была значимым фактором, в какой-то степени – более значимым, чем Молдова… И события, произошедшие там в последние годы, не могли не сказаться на положении Республики.

Характерно, что суть происходящего на Украине до боли напоминает то, что происходило с Молдовой 25 лет назад и даже возникновение украинского аналога Приднестровья – народных республик Донбасса, свидетельствует о том, что эти процессы имеют одну природу. Но есть и существенное отличие. И это отличие – во времени, столь же значимой геополитической категории, как и пространство.

И здесь я перехожу, собственно, к теме своего доклада, касающейся некоторых геополитических аспектов миротворческой операции в Приднестровье.

Молдо-приднестровский конфликт – время распада СССР. Но процесс разрушения – процесс не единовременный. Как ни парадоксально, и возникновение ПМР и сам формат проведения миротворческой операции стали возможными благодаря внутренним и международным правилам, сложившимся в годы существования Советского Союза.

Я уже неоднократно обращал внимания на то, что возникновение ПМР является уникальным примером роли «опорных точек» в геополитике. Примером того, как опорная точка» в виде 14 армии несуществующего государства и живущий на небольшом участке земли многонациональный народ Приднестровья, несмотря на неоднозначную и уклончивую на тот момент позицию Москвы, смогли «удержать» данную территорию, внеся значительный вклад в дело грядущего возрождения ослабевшей и кризисной «метрополии».

При этом сама операция по принуждению Молдавии к миру, международная реакция на нее и выработанный миротворческий формат с участием обеих сторон конфликта – свидетельствуют о том, что несуществующее государство все еще влияло и на локальном и на глобальном масштабе на действия и поступки людей.

Вопрос о том, насколько действия генерала Лебедя по принуждению Молдавии к миру были согласованы с Москвой до сих пор является предметом дискуссии. Но, думаю, именно такие решительные действия по наведению порядка в кризисной ситуации, а не преимущественная забота о том, чтобы не втянуть армию в конфликт, являлись бы настоящими действиями Центра, которые ждали в республиках. И которые на основе народной поддержки могли бы спасти Союз.

Но оба эти фактора сложились и реализовались лишь здесь, на Левом берегу Днестра.

Характерна реакция мирового сообщества по одобрению российских действий по наведению мира. ООН в 1992 году одобряет эти действия. Можно казать, что это было закономерно в условиях, когда необходимо было остановить кровопролитие, но никто из крупных игроков на тот момент не выстроил свою политическую стратегию в отношении России и постсоветского пространства. Но можно и сказать, что за Россией, как правопреемницей СССР, признавали преимущественное право на эти действия.

Более того, в том же 1992 году, после того, как были остановлены вооруженные действия на Днестре, Москва неоднократно направляла обращения к ООН и СБСЕ с просьбой о частичной замене российского компонента миротворческих сил на силы ООН и СБСЕ. Однако в частности на римской встрече министров иностранных дел в декабре 1993 г. российским войскам было решительно отказано в предоставлении статуса миротворческих сил СБСЕ [1]. И против голосовала тогда, кстати, в том числе и Украина.

Причем попытки интернационализации миротворческой миссии Россией предпринимались и позже, но не встречали поддержки.

При этом позже Россию начнут обвинять в том, что она никогда не желала «отдавать» эту территорию под чужой миротворческий мандат, что нахождение российских войск в ПМР – это показатель российских имперских амбиций и вообще свидетельство намерений аннексировать Приднестровье.

Хотя сам выработанный в итоге формат «5+2» является результатом многочисленных компромиссов, на которые шла Москва, упорно отстаивая позицию о соблюдении территориальной целостности Молдовы.

В итоге на сегодня мы имеем Молдову и Украину в ЗСТ и в Ассоциации с ЕС, НАТО на границе с Россией и с высокой вероятностью дальнейшего расширения на Молдову и Украину. И общемировую истерию о России-агрессоре, которая только спит и видит, как поработить соседние народы, да вмешаться в избирательный процесс демократических государств через зловредных «русских хакеров». Причем вся эта риторика валом пошла сразу после «Мюнхенской речи» В.В.Путина [2], когда Россия в 2007 г. наконец-то заявила о своем нежелании мириться с позицией лузера, который ей отвел единственный мировой гегемон. А украинский кризис стал, пожалуй, квинтэссенцией системных мер Запада по сдерживанию России.

Здесь же в полной мере проявилась реальная, а не декларативная позиция Запада по отношению к урегулированию конфликтов на постсоветском пространстве. В свое время, еще лет 10 назад, наш коллега Олег Неменский в статье «Остров Приднестровье» выделил две такие возможные модели с точки зрения Запада, которые противоположны и по геополитической направленности, и по сути. С одной стороны – «европеизация», которая подразумевает демократизацию общества, повышение роли рыночных принципов в экономической жизни региона и соблюдение прав человека, с другой стороны – «русификация» как обратная тенденция свертывания демократии, роста роли государства в экономике и систематических нарушений авторитарными властями прав человека. За этим скрыто абсолютное убеждение в том, что более демократичной является та сторона конфликта, которая настроена проевропейски, какой же либо демократии в ориентированных на Россию режимах быть просто не может, так как сама их политическая ориентация антидемократична. Поэтому залогом разрешения любых конфликтных ситуаций является минимизация российского влияния в регионе [3].

С этой точки зрения анализ геополитических устремлений государств и организаций, представленных в формате «5+2» на данный момент говорит о принципиальной разнице позиций с одной стороны – России и Приднестровья, с другой – Молдовы. Украины, ЕС, США, да и ОБСЕ, к сожалению не выполняющей самостоятельной роли и идущей в фарватере Соединенных Штатов.

Несмотря на то, что эффективность российской миротворческой миссии признают все объективные зарубежные эксперты, Запад стремится к выдавливанию России из региона.

Означает ли констатация этого исчерпанности данного формата? С точки зрения дипломатии – конечно же нет. И здесь может быть уместна прямая аналогия с «Минским процессом» по урегулированию ситуации на Донбассе, который также является безальтернативным.

Россия не может отказаться от формата «5+2», так как он является единственным механизмом урегулирования конфликта, признаваемый сегодня международным сообществом. Вместе с тем России необходимо рассматривать различные варианты развития ситуации, так как, по сути, статус-кво со стороны Запада уже нарушен.

В виду того, что происходит на Донбассе, в виду очевидного потворствования Запада клептократическому режиму в Киеве, который расценивает сегодня Приднестровье примерно так же, как и ЛНР и ДНР, а Молдова в этом вопросе явно испытывает сильное влияние Киева… В виду всего этого, России необходимо отказаться, в конце концов, на практике от прекраснодушия и стремления все «порешать» с элитами. Что сегодня вновь происходит в отношениях с Молдовой, например.

И совершенно не стоит после этого удивляться тому, что со стороны Украины, призванной осуществлять функции посредника и гаранта урегулирования конфликта, совместно с Молдовой осуществляются скоординированные действия, которые ведут к еще большему усилению напряженности в зоне конфликта. Ярким примером чего является инициатива о введении на границе с Приднестровьем совместного молдо-украинского контроля, что нарушает годами действующую систему безопасности в регионе и фактически свидетельствует об опасной тенденции втягивания в конфликт Украины.

Не стоит удивляться тому, что со стороны Молдовы при явной поддержке Запада, совершаются действия, откровенно направленные на выдавливание России из миротворческого формата и срыва работы действующего механизма миротворческой операции. А именно так нужно оценивать, например, недавнее объявление персонами нон-грата и выдворение из Молдовы пятерых работников посольства России в республике, четверо из которых -  военный атташе и члены его аппарата, являются действующими членами руководящего органа миротворческой операции - Объединенной контрольной комиссии (ОКК).

И, в конце концов, не стоит потом удивляться тому, как возобновление разговоров об «реинтеграции» Молдовы и Приднестровья оборачиваются предложениями с молдавской стороны о «деприднестровизации» региона, фактически по нацистским методам, широко сегодня практикуемым на Украине. При этом механизм реализации действий по ликвидации ПМР и выдавливанию из региона России там откровенно прописывается как совместный и согласованный с Украиной [4].

Таким образом, подчеркнем еще раз, статус-кво со стороны Запада уже нарушен. И сегодня, отстаивая незыблемость существующего миротворческого формата, нам необходимо учитывать это. И готовиться к разным сценариям возможного развития геополитической ситуации, как в регионе, так и в мире в целом.

Рассматривая же различные варианты, мы должны четко дать понять нашу позицию тем, кто стремится сегодня к размораживанию молдо-приднестровского конфликта. Они исходят из того, что в Приднестровье Калининграда не будет, а будет Порт-Артур.

Другого Калининграда, конечно, не будет - Калининград один. Но вчера, когда мы были в музее Бендерской трагедии, я прочел замечательные слова «Мы – приднестровцы! Нас не лишить истории, имени, родного языка, национальной культуры. ПМР тому гарантия». Я очень хотел бы, чтобы в нашей общей с вами родной России по настоящему поняли смысл этих слов. Потому что никакой другой гарантии, кроме России, здесь нет. Необходимо признать, что на самом деле ПМР - это Россия, а Россия - это ПМР!

Именно на этом нужно стоять и строить отношения с Республикой, исходя из наших национальных интересов, которые здесь представлены.

1. См.: Харитонова. Н.И. Приднестровский конфликт (1988-2012). М., 2015.

2. Президент России В.В.Путин. Выступление и дискуссия на Мюнхенской конференции по вопросам политики безопасности // http://kremlin.ru/events/president/transcripts/24034

3. Неменский О. Остров Приднестровье // http://www.vww.apn.ru/index.php?newsid=11579

4. Решение проблемы Приднестровья. Реинтеграция Молдовы: поощрение и принуждение. План возвращения Левобережных районов Молдовы разработанный Институтом эффективной политики // http://iep.md/analytic/0296-Reshenie-problemy-Pridnestrovya-.phtml