О новом феномене среди сербской молодежи, гуманитарном сотрудничестве и русских эмигрантах

Интервью с Руководителем Русского дома в Белграде Евгением Барановым. Ч.2

Во второй части интервью Евгений Александрович рассказал о том, почему западная пропаганда не действует на сербскую молодежь, поделился своим опытом развития внешнего гуманитарного сотрудничества России и Сербии и объяснил почему «мягкая сила» - неудачный термин.

Первую часть интервью можно прочитать здесь.

***



- Евгений Александрович, насколько сильное влияние на современных сербов оказывает антироссийская пропаганда западных СМИ, которая царит в информационном поле Европы?

Здесь ситуация, на мой взгляд, сложная, так как больше 60-70% СМИ принадлежит американцам и европейцам в той или иной форме собственности. Влияние есть, но оно сконцентрировано на достаточно узкий круг людей. Антироссийские выпады, тем более не подкрепленные ничем, просто идеологические плевки в сторону России, имеют место быть, но это все на таком, я бы сказал, низком профессиональном уровне, что даже люди, которые относятся к нам сдержано, не могут не замечать откровенный пропагандистский подтекст в таких вещах.

- Молодежь – самая уязвимая категория в данном случае?

Молодежь вообще мало связана со СМИ. Они живут в своем мире. Надо понимать, что Сербия находится в самом сердце Европы, и молодежь в основной своей массе ориентирована здесь на выезд, на обучение за границей. В этом есть большие проблемы. Например, мы здесь, как представители Россотрудничества, занимаемся квотами на бесплатное обучение в России. Квоты постоянно исполняются, с этим проблем нет. Проблема заключается в том, что в связи с тем, что случилось за последнее время, у нас остается все меньше аргументов для них на переезд и не только потому, что в стране идет война. Все таки люди отдают себе отчет, что эта война идет в совершенно конкретных местах и вряд ли скажется на жизни конкретного студента в Санкт-Петербурге или в Екатеринбурге, но появились огромные логистические сложности. Средняя цена за билет в Россию начинается от 1 200 евро, что для обычной сербской семьи совершенно неподъемная сумма. При этом крупнейшие европейские университеты находятся в зоне прямой доступности для автомобиля или автобуса.

При этом мы видим вдруг всплеск патриотической и православной активности среди очень молодых людей. Это новое явление, по всей видимости вызванное лукавством западных СМИ и вообще Запада по отношению к стране. По тому циничному лицемерию, которое здесь ощутимо, и которое считывают даже очень молодые люди, не имевшие того опыта, который имели мы – старшее поколение.

Настолько очевидно и откровенно это хамское давление, что молодые люди, которые все воспринимают острее, начинают ему противиться. На наших глазах происходит процесс политизации очень молодых людей, студентов, условно до 25 лет. Появляются даже какие-то молодые общественные патриотические организации студенческие. И что еще удивительно, чего обычно не ждут от современной молодежи – она совершенно православная. Это все воцерковленные люди, которые идут в церковь в поисках своей идентичности и какой-то попытки противостоять тому давлению на мозги, которое здесь происходит ежедневно. Это новый процесс, потому что в предыдущие годы, особенно после поражения Югославии в войне с НАТО, молодежь была отмечена массовой психологической депрессией, полным отсутствием заинтересованности в происходящем в стране, падением демографических показателей, тотальным выездом из страны. То, что происходит сейчас на наших глазах, имеет совершенно другую специфику – создается новая молодежная среда. Очень интересно за этим наблюдать, посмотрим, что будет дальше.


- Вы ранее в своих интервью говорили, что России следует пересмотреть свою «мягкую силу»: эпоха «матрешек и рябинушек» давно в прошлом. Но при этом, отмечали, что систему, которая создавалась годами, сдвинуть с места очень непросто. Расскажите, как это оказалось на практике? Что самое трудное в Вашей сегодняшнее работе?

Вы знаете, я, как и мой руководитель и тезка Евгений Александрович Примаков, не очень люблю словосочетание «мягкая сила». Мы считаем, что сила может быть только силой, а все остальное – это наши взаимоотношения с внешним миром. Либо применять силу, либо не применять. Надо называть вещи своими именами.

- Гуманитарное сотрудничество.

Да, гуманитарное сотрудничество.

Мы никогда в действительности никакой силы, кроме самой силы не применяли. Мы действительно пытаемся сотрудничать. Это нас бесконечно обвиняют в каком-то вредоносном влиянии, но ни одного примера привести не могут. А их и нет.

Мы действительно все время рассчитываем на сотрудничество, я это вижу уже изнутри системы. Мы ищем пути, где можем быть полезны, где можем оказать какую-то поддержку. Другое дело, что наша система, как была, так и осталась чудовищно неповоротливой, бюрократической. О чем я говорил до вступления в свою должность и говорю сейчас:

Эффективность всей системы нашего внешнего гуманитарного сотрудничества – очень неповоротлива и совершенно не соответствует времени, в котором мы живем. В первую очередь по скоростям. По скорости принятия решений, по скорости распространения информации, по скорости изменения ситуации.

Мы все еще живем двухлетними-трехлетними планами, которым надо соответствовать. Но как можно строить планы, когда сейчас никто не строит серьезных планов даже на полгода вперед, потому что никто не знает, как повернется ситуация, останутся ли вообще государства в своих границах. Но, к сожалению, это неотменяемая позиция. Россотрудничество не имеет своей законодательной инициативы, мы являемся просто агентством, которое работает как исполнительный орган власти, поэтому вносить какие-то изменения не входит в наши компетенции. Мы можем только предлагать. Мы можем только рассказывать, что это не эффективно, то не эффективно, но по сути ничего изменить не можем. Только на местах.


Когда я понял, насколько неповоротлива система, я начал исходить из того, что внесение каких-то изменений в работу может быть только личностное, человеческое, то есть необходимо открыться. Особенно тут, в Сербии, которая открыта нам. 

Открыться настолько, насколько это возможно. Показать, что мы готовы к общению со всеми, что мы не просто чиновники в галстуках, которые перекладывают бумаги и отвечают на письма. На мой взгляд, это удается. 

Русский дом в Белграде – это совершенно открытая площадка, которую активно используют сербы для проведения различных мероприятий, понятно, что все мероприятия должны укладываться в наши общие представления о том, что такое хорошо, что такое плохо. Но получается самый разнообразный спектр мероприятий, которые происходят и на нашей площадке, и вне. Мы, понимая, что система неповоротлива, пытаемся использовать наши личные добрые отношения с сербами для того, чтобы соучаствовать в тех мероприятиях, к которым по сути не имеем отношения бюрократически. И бюрократически нам было бы трудно туда встроиться, потому что эти мероприятия пройдут, а ответное письмо еще не придет.
Мы пытаемся отрабатывать какие-то новые пути сотрудничества. Вот, например, ввели традицию гуманитарных концертов в нашем роскошном огромном зале в Русском доме в Белграде. Начинали с благотворительных концертов, посвященных детям Донбасса, в сотрудничестве с сербскими гуманитарными неправительственными организациями, потому что мы сами не можем, как бюджетная организация, собирать средства в помощь кому-либо. Сербские дружественные НКО на нашей площадке смогли организовать сбор. Так, на одном из первых гуманитарных концертов удалось собрать сумму денег, которую хватило на новейший инкубатор для новорожденных детей в больнице в Горловке. Такие же концерты мы проводили и для детей Косово. Мы не делаем разницы между этими трагедиями – для нас это все одна трагедия.
Сегодня нам идут прямые поручения способствовать развитию сербского туризма в России, но, сами понимаете, что в ситуации, когда самолеты почти не летают, а билет на перелет стоит, как чугунный мост, это сложно. Но мы и здесь нашли какой-то путь решения проблемы. Используем временную логистическую паузу для того, чтобы максимально популяризовать российские туристические направления среди сербов. Мы направляем в Россию сербские группы туристические из ведущих крупных телевизионных каналов, они ездят по всей стране. Уже сделано три сериала: о Кубани, о Санкт-Петербурге, о Ростове, о Москве и Московской области. Скоро выйдет четвертый. Дальше мы рассчитываем переносить эту практику на более далекие регионы России. Рассматривается вариант сериала о Северо-кавказских республиках, рассчитываем попасть на Байкал.
Также мы готовим проект большого документального сериала о жизненном пути ближайшего соратника Петра Первого, одного из основателей русской внешней разведки графа Саввы Рагузинского. Он серб по происхождению. Человек, который прочертил в свое время для России границу с Китаем. Человек, который подарил Петру Первому его знаменитого Арапа – Ибрагима Петровича Ганнибала, собственно благодаря его подарку в России появился «наше все» - Пушкин Александр Сергеевич.
О таких вещах обычно в России не очень знают, и в Сербии забыли.

Мы стараемся напоминать им (я имею в виду и сербов, и русских), что история наших взаимоотношений – это не просто три строчки в Википедии. Все очень серьезно, мы очень связаны.

- В заключении хотелось бы более подробно узнать о планах и ключевых направлениях деятельности Русского дома в Белграде. Частично Вы уже ответили на этот вопрос, но, может быть, есть еще проекты, о которых Вы хотели бы рассказать.

Планы объективно сейчас строить сложно. Мы рассчитываем на то, что все те проекты, уходящие в перспективу, над которыми мы работаем последние два года, нам удастся сохранить. Мы развиваем нашу деятельность на территории Черногории, надеюсь, у нас это получится, на территории Республики Сербской, сопредельного государства, части Боснии и Герцеговины – там есть множество проектов.
Мы пытаемся хотя бы частично сделать ремонт, пожалуй, в старейшем Русском доме в мире. Нам в этому году исполняется 90 лет. Наш Русский дом никогда в жизни не менял своей сферы деятельности, мы как были культурным центром, так им и остаемся. Но уже пора немножечко нас обновить.
Сейчас благодаря российскому Фонду кино мы создали наконец кинозал, до этого у нас не было возможности показывать фильмы. Теперь есть современнейшее оборудование, и, я надеюсь, что с сентября мы вернёмся к старой советской практике еженедельных кинопоказов на площадке Русского дома. Русское кино в Сербии любят, просто оно недостаточно представлено. Я надеюсь, что наш известный зал, в котором пел Шаляпин, станет одним из самых популярных сербских кинозалов. С появлением здесь крупных западных сетей, таких как Cineplexx, культура маленьких кинозалов была уничтожена. А я знаю, что многие сербы хотели бы, чтобы в центре, в Белграде такой появился. Мы уже показали здесь «Чебурашку». Это был тестовый кинопоказ для сербских детей, который прошел с успехом.


Нам надо наладить контакт с теми нашими соотечественниками, которые переехали сюда за последние полтора года, а их очень много. Если до начала СВО количество соотечественников измерялось тысячами, то теперь десятками тысяч. 

Чтобы я не думал о причинах их отъезда, до тех пор, пока они публично не заявили, что не хотят ничего иметь со своей Родиной общего, мы воспринимаем их как наших соотечественников. Вопрос в том, как они воспринимают нас.

Но тем не менее для десятков тысяч россиян – так, наверное, точнее всего прозвучит – для россиян, оказавшихся здесь, в шапке нашего сайта написано – «агентство по работе с соотечественниками». Мы должны с ними общаться. Это коммуникация усложнена, так как нас, как государственную организацию, эти люди в массе своей опасаются, но будем работать.
Единственный способ коммуникации с ними, который мы нашли, а мы искали – это открытие курсов сербского языка для русских. Также у нас работают курсы русского для сербов, теперь добавилась новая опция. И здесь аншлаг. То есть даже для тех, кто считает, что не хочет с Россией иметь ничего общего, государственные гарантии по качеству образования остаются чем-то весомым. А мы исходим из того, что люди, которые идут учить серьезно сербский язык – все таки останутся здесь, а не просто заехали либо переждать, либо в расчёте, что вот-вот Сербия войдет в ЕС, и они поедут дальше. Если люди намерены здесь оставаться, им надо будет жить с Русским домом вместе, поэтому будем пытаться найти подход друг к другу.

- Скажите, есть ли идеологическое противостояние между сербами и переехавшими россиянами?

Приехали десятки тысяч человек. Я попытался получить от сербов хоть какую-то статистику по тому, кто приехал. В первую очередь это для сербов должно быть интересно, у них оказалась огромная масса людей, но никаких пока статистических данных они не собирали, опросов не проводили. Я не компетентен проводить такие опросы, мне самому интересно понять из каких сегментов состоит эта среда. Пытаюсь понять ее на ощупь. Исхожу из того, что две трети, а может и больше из этих людей уезжали не по идеологическим соображениям, а тупо из паники и страха непонимания. В основном это люди, которые по возрасту не застали всех тех событий, о которых я бы им рассказал. Это люди, которые выросли в абсолютно стабильной стране. Но как только стабильность, которая у большинства из них вызывала какие-то вопросы, немножечко пошатнулась – они побежали.

Вот в чем парадокс, они все время жаловались на этот «застой», что «Россия – болото», что им душно, но как только эта стабильность нарушилась – их след простыл.

Политически окрашенные здесь тоже есть, но их не так много и их поведение так глупо, что, мое мнение, – их количество будет сокращаться. Они начали с того, что стали учить сербов жить, а это последнее, что нужно делать, когда ты приезжаешь в Сербию.