logo

Хлебные крошки

Статьи

История
История

Сергей Сокуров

Наши забытые предки

Полководцы Дмитрий Хворостинин и Михаил Воротынский

Речь в этой статье пойдет о незаслуженно забытых предках; если не о великих, то более чем выдающихся, достойных благодарной памяти потомков, но – увы! – по какому-то роковому стечению обстоятельств веками пребывающих в густой тени забвения.

Кто слышал, например, о Дмитрии Хворостинине? – Узкие специалисты по истории Отечества, дотошные любители старины. А ведь этот воевода с княжеским титулом сыграл в истории России Ивана Грозного роль, равную по значимости с теми, что выпали на долю тех, чьи имена прозвучали на Красной площади в ноябре 1941 года так кстати. Еще одно имя – Михаил Воротынский… Что вы знаете о нем? Очень мало, скорее ничего.

В 40-х годах XIII в. северо-западным землям Руси, не подвергшимся Батыеву разгрому, грозила участь стать колонией, в лучшем случае – онемеченной провинцией католического мира, наподобие Пруссии. Понимая, что если это случится, то навсегда, в отличие от ордынского ига, молодой князь Александр Ярославич направил своего боевого коня не на Сарай, а на Запад и в исторической перспективе оказался прав. В образе святого защитника и спасителя он прошел сквозь века к нам, ныне живущим. Спустя почти полтора века после подвига Невского над Русью вновь нависла ордынская туча, еще более тяжелая, чем при внуке Чингиза, ибо великий политик, безродный Мамай учел главную ошибку своего породистого предшественника: не давать князьям ни капли самостоятельности; русский вассал опасен, Русь должна стать одним из улусов Великого хана с подотчетной лишь хану и его наместникам администрацией. И тогда явился новый спаситель, Дмитрий Донской. 600 лет отделяют его от нынешних поколений, но великий князь как будто наш современник, только что с реального Поля Куликового.

Если следовать "каноническому" ряду "наших великих предков", следует назвать теперь Минина и Пожарского... Да не торопитесь. До изгнания поляков из Москвы еще не скоро, а над Русью, уже царством, которым правит Грозный Иоанн, сгущаются новые тучи, наползающие со стороны Черного моря. Нет больше Золотой Орды. Казань и Астрахань, весь волжский путь под державной рукой Государя всея Руси. Казалось бы, что ему далекое, размерами с уезд, Крымское ханство? Дед Иван был в союзе с Гиреями в сложных отношениях между Бахчисараем, Казанью и Вильно; отец Василий то использовал крымчаков в своей борьбе с Литвой и Казанским ханством, то отражал их опустошительные набеги на Москву. Но к середине ХVI в. Крымское ханство из остроугольного осколка Золотой орды превратилось в мощную агрессивную силу, питаемую величайшей в военном отношении восточной Оттоманской империей того времени.

Еще в 1475 г. Бахчисарай принял вассалитет Стамбула. У Гиреев появилась артиллерия, конное, в основном, войско усилилось "пешцами" – наемниками из подданных Порты. Присоединение к Москве Казани и Астрахани, выход России к Каспию, к степям, по которым кочевали подданные крымского хана, превратил последнего в непримиримого врага Ивана IV. Если бы первый царь из рода Калиты все свои силы направил в сторону Перекопа, то Гиреям, даже усиленным янычарами, не так вольготно было бы к северу от Дикой степи. Да Грозный обеими руками увяз в Ливонской войне на 25 лет, сражаясь с переменным успехом с поляками, немцами, литовцами, шведами, пока не был разгромлен королем Речи Посполитой Баторием, едва удержав Псков, но потеряв Смоленск, Полоцк, Нарву и почти все побережье Финского залива. Армия, неся огромные потери, находилась в Прибалтике. Война истощила казну. Опричнина не способствовала патриотизму. Пользуясь беззащитностью Москвы с юга, в 1569 г. Турция Сулеймана Великого, сильнейшего из султанов, сосредоточила в Азове 17-тысячную армию при 100 орудиях и вместе с 40 тысячной крымской ордой и ногайцами двинулась на Астрахань. Но "кабардинская дорога" через безводные степи стала для сил вторжения тем же, что и через 243 года Смоленская дорога для Наполеона. Турки убрались восвояси. Лишь татарская конница подвергла страшному опустошению рязанскую окраину. Надеясь на "русского бога", Иван легкомысленно отнесся к опасности. И дорого поплатился.

В 1571 г. Крымская, Большая и Малая ногайская орды и отряды черкесов совершили самый опустошительный после Батыя набег на Русь. Застигнутое врасплох, русское командование смогло собрать на Оке шесть тысяч ратников. Немногим более насчитывали земские и опричные полки. Xaн обошел все заслоны, и татарская конница устремилась к столице. Воеводы с войском, окрестное население укрылись за кремлевскими и китайгородскими стенами. Как обычно, татары пожгли посады, но огонь на этот раз был катастрофическим. В огне гибли даже нападающие. Взлетели на воздух пороховые погреба. Выгорело все. Только каменные стены уцелели. Так и не одолев их, татары ушли в степи, уводя с собой десятки тысяч невольников. Правительство понимало: вести борьбу против Крыма и Турции "вторым фронтом" бессмысленно. Царь за "вечный союз" с Бахчисараем готов был поступиться Астраханью, но в Крыму уже созрел новый план, предложение Ивана отклонили в оскорбительной форме. Девлет-Гирею уже мало было даже Казани. Успех настолько вскружил ему голову, что он был уверен в своих силах навсегда покончить с Москвой, превратить русских людей в униженных производителей живого товара для восточных рынков. Накануне вторжения Хан приказал расписать между мурзами уезды и города Ивана. В своих намерениях Девлет-Гирей превзошел и Батыя, и Мамая, и Тамерлана, и Ахмата. Сила и международная обстановка были на его стороне: Ливония оттягивала лучшие, самые боеспособные полки (в Москве оставались немногочисленные резервы); военные неудачи на западе поколебали русское владычество в Поволжье и Прикаспии – Ногайская орда окончательно порвала вассальные отношения с Москвой и примкнула к антирусской коалиции; поволжские князьки поднимали инородцев, чая освободиться от тяжелой руки Москвы и надеясь на легкую поживу; союзниками Крыма выступили многие адыгейские властители с Северного Кавказа. Во вторжении приняли участие 50 тысяч всадников, хан располагал турецкой артиллерией. Русская армия на южной границе насчитывала немногим более 20 тысяч ратников, из них – 12 тысяч дворянской конницы, 2035 стрельцов, около четырех тысяч казаков, остальные – пушкари и ополченцы северных городов. Главным воеводой царь поставил ершистого Михаила Воротынского (и не только по родовитости: князь отличился при взятии Казани, был храбр и инициативен). Под его непосредственным командованием находились основные силы под Коломной, прикрывающие подходы к Москве со стороны Рязани. Но решающую роль в исходе небывалого семидневного сражения сыграл полководческий гений молодого воеводы князя Дмитрия Хворостинина, под началом которого находился усиленный Передовой полк в окрестностях Калуги и подвижный речной отряд для обороны переправ через Оку.

25 июля 1572 г. конный авангард татар попытался перейти Сенькиным бродом Оку выше Серпухова, но был отбит от переправ русским сторожевым полком. Тем временем хан со всей ордой вышел к главным серпуховским переправам. Воеводы ждали противника зa Окой на сильно укрепленных позициях. Не одолев их, Девлет-Гирей возобновил атаку через Сенькин брод. 28 июля ногайская конница, разогнав две сотни охраны, захватила переправы и за ночь ушла далеко на север; за ней, отбросив в долине Нары Полк правой руки, устремились по Серпуховской дороге на Москву главные силы во главе с ханом. Князь Воротынский остался у него в тылу.

Вот здесь мы впервые видим воеводу Хворостинина в образе его далекого потомка Кутузова. Князь привел передовой полк к переправам к утру 29 июля, но разумно уклонился от боя с главными силами татар и последовал за арьергардами, которыми командовали сыновья Девлет-Гирея. Когда благоприятный момент наступил, Хворостинин обрушился на царевичей всей силой своей рати.

Этот бой произошел у деревни Молоди, в 45 верстах к югу от Москвы. Крымчаки бежали. Воевода "домчал" татар до ханской ставки. Старший Гирей бросил на помощь сыновьям 12 тысяч всадников. Пока они медленно теснили Хворостинина, подоспел князь Воротынский, но не ринулся в сражение, а принялся устанавливать на холме подвижную крепость. Она представляла собой круг из тесно поставленных конных повозок, ощетинившийся дышлами и прикрытый деревянными щитами, в амбразуры которых смотрели полевые орудия. Подступы к такому "гуляй-городу" ограждали рвы, но главным средством обороны были пушки. Русская артиллерия в ту пору была по количеству и разнообразию калибра стволов, искусству канониров, подвижности самой сильной в мире. А ведь мы знаем мнение историков о причине победы Запада над степным Востоком: "пушки решили все".

Между тем, медленно отступая перед троекратно превосходящим противником, князь Хворостинин осуществлял блестящий маневр: его полк увлекал татар под стены "гуляй-города". Грянул залп в упор, произведя опустошения в конных массах туменов. Но это еще не было поражением татар; Девлет-Гирей лишь приостановил наступление на Москву, ожидая под Пахрой русских для решительного боя в открытом поле. Но те на уловку не поддались, а у хана не хватило терпения, и он велел своим предводителям возвращаться к тому злополучному для него холму в окрестностях Молоди. Это было успехом обоих воевод: хан принимал бой на неудобной для конного, в основном, войска позиции, а Москва получала время для организации обороны.

По решению полководцев за стенами "гуляй города" укрылся только Большой полк во главе с Михаилом Воротынским. Остальные полки, вне стен города, прикрывали его тыл и фланги. У подножья холма, за речкой Рожай, стали три тысячи стрельцов "на пищалях". Они полегли все до единого, когда татары всей массой обрушились на русские позиции. Но засевшие за щитами воины пушечной и ружейной пальбой отбили штурм нападающих, причем главный крымский военачальник Дивей-мурза был захвачен в плен "резвыми детьми боярскими". Это сражение продолжалось до ночи 30 июля. Потери татар были исключительно велики: погибли предводитель ногайской конницы и трое знатных мурз из Бахчисарая. Хан, приводя в порядок потрепанную армию, на два дня прекратил атаки. Поредевшие полки победителей укрылись за стенами подвижного города, но продовольствие иссякало – "учал быти голод людем и лошадем великий". Русским стало очевидно: отсидеться за стенами не удастся.

Гирей не решался двинуться на Москву, оставив в тылу все еще грозную армию. 2 августа он возобновил штурм, двинув к вершине холма все свои конные и пешие силы. Заработали турецкие орудия. Атакой руководили ханские сыновья. Натиск был отчаянным: татары пытались опрокинуть неустойчивые щитовые стены укрепления – "изымалися за стену руками, и тут многих татар побили и руки пообсекли бесчисленно много". Вот тут оба воеводы в очередной раз подтвердили свое право называться выдающимися полководцами, предприняв маневр, который и решил исход многодневного сражения. Князь Воротынский с остатками полков скрытно покинул "гуляй-город" и по заросшей кустарником лощине вышел в тыл татарам. Дмитрию Хворостинину предстояло во что бы то ни стало до урочного часа удержать укрепление. В его распоряжении оставалась вся артиллерия, немногочисленный отряд "пешцев" и горсть немецких наемников. Он не стал испытывать судьбу геройским "сидением". Дав залп изо всех орудий и пищалей, "вылез", как написал летописец, за стены и напал на врага, не ожидавшего такой дерзости от кучки изнуренных сражением, голодных людей. И в это время лощина огласилась боевым кличем, лязганьем оружия, топотом копыт и сапог – полки князя Воротынского яростно ударили по врагу с другой стороны, повторив подвиг засадного отряда воеводы Боброка на Куликовом поле. Татар было перебито множество. Пали сын и внук Девлет-Гирея, в руки победителей попало много крымских и ногайских мурз. Преследование бегущих продолжалось весь следующий день до Оки, где был разгромлен арьергард в пять тысяч всадников, оставленный ханом для охраны переправ.

Сражение при Молоди относится к числу значительнейших событий позднего средневековья. Почти сразу после гибели отборной турецкой армии на пути к Астрахани был нанесен сокрушительный удар вассалу Стамбула, что навсегда положило предел турецко-татарской экспансии в Восточной Европе. Ослабленная изнурительной войной за выход к Балтийскому морю, Русь московская выстояла и тем самым сохранила способность перенести гнет грядущей Смуты.

Чем же "благодарное Отечество" отметило своих спасителей? Дмитрия Хворостинина – глухим забвением. О Михаиле Воротынском иногда вспоминает, но больше как о безвинной жертве Грозного Ивана, осужденного им на смерть под пыткой через год после того судьбоносного для страны и царя сражения по навету холопа. Так помянем их в длинном ряду наших великих забытых предков!

Статьи по теме

Партнеры

Продолжая просматривать этот сайт, вы соглашаетесь на использование файлов cookie